Музыка ветра

Оуэн взглянул на мать непонимающе, словно она беседовала с ним на чужом языке. Да и как можно пускать такие деньги на ветер?

Отвернувшись от сына, Лорелея спросила:

– А Марис тоже с нами едет? – И тут же представила себе, как поникли плечи Оуэна.

– Да. Доктор Хейвард сказал, что он будет счастлив взять с нами такую славную девочку. Не понимаю, зачем тебе понадобилось заставлять меня приглашать ее?

Лорелея ответила не сразу.

– Ну, во-первых, Марис – первая, с кем ты познакомился в Бофорте. А уж через нее ты познакомишься и с другими детьми, с кем потом будешь вместе учиться в школе. К тому же она просто очаровательная девочка. Не знаю, почему ты так недоволен.

Мальчик стал теребить край своей рубашки. Она уже ему явно коротка, подумала Лорелея. А ведь они купили ее всего лишь в начале лета. Мальчишка растет прямо не по дням, а по часам. Нет, она готова поклясться на Библии, что совсем не специально покупала сыну такую короткую рубашку. Еще не хватало, чтобы он щеголял здесь в вещах, из которых он уже вырос. И вовсе не ностальгическими воспоминаниями о детских годах Оуэна руководствовалась она в своем выборе. Да, то было счастливое время, когда они еще были все вместе, одной семьей: она, Роберт, их сын. Ей дороги те воспоминания, и она часто возвращается мыслями в то благословенное прошлое. Так неужели она начала, пусть и не преднамеренно, цепляться за того маленького Оуэна всеми способами и всеми доступными средствами? Но хорошо ли это?

– В том-то все и дело, – перебил ход ее мыслей Оуэн. Он проронил это так тихо, что Лорелея с трудом разобрала слова сына. Давно уже Оуэн не разговаривал с ней шепотом.

– Что ты имеешь в виду? – спросила она, снимая крышку с корзинки для пикников, после чего стала осторожно укладывать ломтики арбуза на пакетики со льдом. Когда-то давно в журнале «Родители и дети» она вычитала, что лучше всего поддерживать разговор с собственным ребенком, когда ты в это время чем-то занимаешься, а не буравишь чадо пристальным взглядом. Хотя, с другой стороны, мама обычно брала ее за хвост и притягивала к себе, почти к самому лицу. Так они и беседовали, почти соприкасаясь носами. Но это, между прочим, тоже отлично работало. Впрочем, сейчас на дворе уже совсем другие времена, а журналисты наверняка знают, что и как лучше.

Все еще продолжая теребить рубашку, Оуэн признался:

– То и имею, что Марис такая хорошенькая… и веселая… и вообще она то, что надо! – Оуэн немного помолчал, разглядывая блюдо со сдобными булочками с его любимой шоколадно-ореховой начинкой, которое Лорелея уже тоже успела завернуть в пластик. – А если она узнает меня поближе, то сразу же поймет, какой я неинтересный и скучный. И ей расхочется со мной дружить. Я вообще планирую держаться от нее подальше все лето. К тому времени, когда начнутся занятия в школе, она будет думать, что я – нечто такое, как энигма… Такой загадочный и непонятный человек. Ну и пусть! Уж лучше так, чем быть в ее глазах лузером.

Лорелея посмотрела на сына долгим изучающим взглядом. Подумать только! Ее Оуэн знает такое слово, как энигма. Как будто все десятилетние мальчики используют подобные слова в своей речи. Или вот это слово: лузер. Но ее десятилетний мальчик не похож на других. Он застенчив до крайности, и ему отчаянно не хватает друзей. Она бросила полотенце на стол. К черту все эти педагогические журналы с их умными рекомендациями! Опустившись перед сыном на колени, она взяла его за плечи.

– Никакой ты не лузер, сынок. Если какие-то мальчишки вздумали так тебя обзывать, то это еще не значит, что так оно и есть. Ты у меня красивый, воспитанный, очень компанейский и вообще славный и интересный парень. Готова побиться об заклад, что когда Марис познакомится с тобой поближе, то все остальные мальчики, с которыми она сейчас дружит, покажутся ей просто отстоем в сравнении с тобой. К тому же красивые девочки всегда обращают внимание на красивых мальчиков.

Кажется, ее аргументы не очень убедили сына, но все же она хоть подбросила ему пищу для размышления. А это уже кое-что.

Она медленно поднялась с пола, удерживаясь за плечи Оуэна в качестве опоры.

– Но почему Мерит не хочет ехать с нами?

Лорелея сняла очки с его носа и протерла их о край своей блузки, после чего снова водрузила на нос Оуэна.

– Потому что она боится воды.

Даже сквозь очки Лорелея разглядела смятение в глазах сына.

– Но ты же сама говорила, что мы должны с пониманием относиться к чужим страхам.