Пекло

Кое-что парня поняли. Видели, что перед ними сейчас лежит иной, непривычный мир.

— А вдруг этот мир — где мы сейчас находимся — Ирий? — не унимался Борко. — И мы в нем сейчас пребываем.

— Ну-у, на Ирий не похоже, — ухмыльнулся Прозор. — И на Пекло тоже. Не такие они, чернобожьи владения.

Сказал это богатырь, и осекся. Посмотрел на Добромила. Ведь вчера княжич был в царстве Мораны. И Прозор краешек Нижнего Мира узрел. Не закручинился бы Добромил.

Но мальчик не обратил на его слова никакого внимания. Сейчас Пекло его уже не пугало.

— Теперь надо решить, что дальше делать? — сказал Прозор. — Ждать тут следующего полнолуния? Или уходить подальше?

— Как уходить? — не понял Любомысл. — Зачем уходить от доброго места? Переждем тут. Всего-то месяц. Проживем.

— А откуда ты знаешь, что оно доброе? — прищурился Прозор. — Это сейчас оно для нас доброе. А завтра? А через неделю? А вот как прознает кто, что мы тут объявились? Если уже не прознали. И что дальше?

— Ты это о чем? — всполошился Любомысл. — Кто прознает? Ты что, видел кого?

— Видеть не видел. Но вот ночью у той скалы, с которой долина видна, кто-то был. След там нашел. Ни со звериными, ни с человечьим не схож. Как птичий. Только если по следу судить, то птичка эта побольше наших жеребцов будет! Рядом еще один отпечаток. Человеческий. От него только мох слегка примят, а вот от птичьего!..

Прозор помотал головой, вспомнил невиданный птичий след: от него дерн на пол-локтя вглубь просел. Тогда он велел Миловану ничего спутникам не рассказывать. До времени. Теперь можно.

Милован молчал. Только многозначительно кивал. Да, следы видел. Там под скалой с теневой стороны мох необычного красного цвета растет. Его там целая поляна. Вот на ее краю они эти следы и видели. Четырехпалый, он сильно мох придавил. Видать, тяжелая птица. Чуть поодаль — следы неглубокие и небольшие. С людскими схожи. Видно, что следы свежие: уж больно сильно мох примят и не успел выровняться.

В ямках капельки влаги блестели — не успели следы просохнуть. Они нашли их перед тем, как долину увидели. А когда обратно подались, то следы уже затянулись и полянка ровной стала. Мох — он хорошо след скрадывает. Утром по нему прошел, а к полудню он снова чист, будто недавно вырос. Вот и выходит, что эта четырехпалая тварь и человек на поляне под скалой не позднее утра стояли.

— Странно, что я ночью ничего не заметил, — не скрывая озабоченности сказал Прозор. — Я внимательно бдел, не то что некоторые. — Предводитель покосился на Борко и улыбнулся: — О высоком не задумывался.

— Может, никого там ночью не было! — Борко обиженно засопел. — Я сторожил. Вы же утром за кабанчиком в другую сторону ходили. Может, тогда это невесть что появилось? Костер наш увидело и нас вокруг него. Посмотрело да обратно подалось: решило не связываться.

— Может… — пожал плечами Прозор. — Может, оно решило не связываться. А может, человек, что с этой тварью пришел, осторожен. Только вот что же это за человек, раз такой тварью повелевает? И человек ли он? Мы не знаем, кто в этом мире живит.

— А на что хоть этот след похож? — медленно спросил Любомысл. — Можешь нарисовать?

В продолжение рассказа старый мореход мрачнел все больше и больше. Он вспоминал тех чудищ, что видел как-то в дальних полуденных землях. У них на лапах тоже росло по четыре пальца.

Прозор вытащил нож и на утоптанной земле нарисовал след. Вышло что-то жутковатое и невиданное. След походил на здоровенную птичью лапу: три передних пальца растопырены, четвертый отставлен назад прямо. Прозор пририсовал на концах пальцев глубокие ямки. Для этого ему пришлось вогнать в землю нож чуть ли не по рукоять.

Борко отвесил губу, выпучил глаза и пробормотал нечто невразумительное. А Добромил, представив, какого роста должен быть обладатель такого следа, поежился.