Фабрика #17

– Далеко. И чем дальше, тем лучше, – ответил бригадир в разрез ожиданиям Коренева. – Но не мы выбираем, где оказаться. Это решается за нас, и нужно привыкать жить в имеющихся условиях. Попал на фабрику, значит, приспосабливайся.

– Я не выбирал, – сказал Коренев. – И оставаться не намерен. Я свободный человек и вправе сам определять, где и чем мне заниматься.

– А никто не выбирал. От тебя зависело, в какой стране родиться? Нет. И тут то же самое. Терпи и привыкай, а если привыкнешь, то полюбишь.

– Фабрику или родину? – уточнил Коренев.

– И то, и другое.

Ерунда какая-то. Он чувствовал подвох, но не мог подобрать подходящие слова для выражения этого несогласия. С какой стати он должен любить все, что дают? Он привык действовать согласно собственным предпочтениям, а не следовать пути, который ему предопределили другие. Человек для того и наделен свободой воли, чтобы самому распоряжаться своей судьбой.

– Пойду, проверю, не текут ли уплотнения, – сказал он, накинул рабочий ватник и отправился в медпункт к Алине.

По пути он прошел мимо мужчины и женщины в белых касках. Он проскочил их на бегу, но пару реплик все-таки долетели и до него.

– Как ужасно! – восклицала женщина и поправляла соскальзывающую каску. – Жуть!

– Думаешь? Может быть, наладится? – возражал мужчина. – Не обязательно, чтобы закончилось трагически! Нужно быть оптимистом и надеяться на лучшее.

– Вряд ли, он не может контролировать себя, даже если захочет. Это, увы, неизлечимо.

Порыв налетевшего ветра заглушил их слова, но Коренев потерял к ним интерес и на всех парах поспешил к Алине. С улыбкой зашел в кабинет, но она при его виде встревожилась и отвела в кладовую, пока никто их не заметил. Он попытался ее поцеловать, но она увернулась и взяла его за руки.

– Андрюша, – рассудительным тоном сказала она помрачневшему Кореневу, которому не понравилась такая серьезность, не предвещавшая ничего хорошего. – Не нужно сюда приходить. Пожалуйста.

– Почему? – Коренев расстроился. После той ночи он приготовился к переходу на новый уровень общения, а тут его просят стыдливо скрываться.

– Незачем притягивать внимание. Я же говорила, отношения на фабрике не приветствуются. Если кто-то нас заметит и сообщит, будет плохо и тебе, и мне.

– Да пошли они! – заявил Коренев. – Что нам сделают? Уволят? Не велика потеря, уедем отсюда вместе, мир большой, незачем довольствоваться одним убогим пятачком из бесконечности. Я тебе столько покажу, сколько ты за всю жизнь не видела!

Алина держала его за руки, и Кореневу показалось, что она готова расплакаться.

– Ты чего? – он попытался ее успокоить. Она позволила себя обнять и даже положила голову ему на грудь. – Все будет хорошо, я обещаю. Честное слово. Я тебя с Виталиком познакомлю. Он нам поможет. Он хоть и ведет беспутный образ жизни, но очень добрый. Тебе понравится. И ты ему понравишься. Он немножко бабник, конечно, но безобидный, и дальше флирта дело не заходит…

Она поглядела на него с укором, словно он не хотел лечиться и продолжал играть с воображаемыми друзьями, смывая в унитаз прописанные таблетки. Погладила его по щеке и прижалась к груди. Кореневу показалось, что у него ребра хрустнули.

– Все равно, не следует сюда приходить, – прошептала она. – Я сама навещу тебя, когда появится возможность. Нужно прятать наши отношения. Так будет правильно. И не возражай! – добавила она.