– Господин Горихвостов, надо полагать, завещание составлялось здесь, в Тихоморске. Будьте любезны отыскать бывшего поверенного Николая Ордынцева и сам текст завещания. Быть может, в нем есть зацепки.
Горихвостов, игнорируя субординацию, огрызнулся:
– Зацепки по убийству актрисы в завещании двадцатилетней давности? Конечно, ваше благородие, отчего бы не поискать… Зачем обращать внимание на очевидное – что к убийству артистки самое прямое отношение имеет эта ее компаньонша – Андрошина!
Дмитрий этого отрицать не торопился. Ежели отринуть мистику и сконцентрироваться на реальных фактах, то выходило, что столкнуть Щукину с обрыва и впрямь могли лишь несколько человек. Те, кто не имел алиби, и кто имел мотив. А Анна Григорьевна, вечно понукаемая Щукиной, уж точно должна бы быть первой подозреваемой.
Тем более, если вспомнить, что настояла на поездке в пансионат именно компаньонка актрисы.
– Полагаете, Андрошина столкнула хозяйку намеренно? – спросил он.
– А кто еще, ежели не она?! Надоело ей слушать придирки, обозлилась вот и толкнула в запале! Может нечаянно, а может и нарочно. Но в бумажках-то, двадцать лет назад писаных, больше пользы копаться – вам, ваше благородие, виднее…
– Восемнадцатилетней давности, – кашлянув, поправил Несвицкий. – Николай Ордынцев был убит в 1891. Если вы позволите, господа, поверенного могу поискать я… тем более, что я… кхм… тоже юрист. Пусть недоучившийся, но кое-что понимаю в документах.
– Вы уж простите за прямоту, господин Несвицкий, – возразил Горихвостов, – но я наслышан, что вы и с завещанием собственного отца разобраться не в силах. Видать, вы того-с… не той компетенции.
Конни покраснел столь густо, что Рахманову показалось, он сейчас же швырнет перчатку в лицо Горихвостову. Поспешил вмешаться:
– Вы можете проявить себя как юрист, господин Несвицкий, и отыскать завещание – уверен, мой коллега вам препятствовать не станет.
Коллега под тяжелым взглядом Рахманова и впрямь стих и хмуро занялся бумагами.
– Не станет, не станет, – подтвердил Горихвостов, ворча под нос, – и без того забот полон рот…
– К слову о заботах, – вспомнил Рахманов: – вы сделали то, о чем я просил?
– Сделать-то сделал… – Горихвостов взглядом указал на Конни, но Рахманов кивнул, позволяя говорить при нем. – Да только ничего толкового не обнаружилось. Юлия ваша Николаевна как черт из табакерки объявилась в 1891 году, устроилась горничной в пансионат. Поспособствовала ей Акулина Потапова, бывшая на тот момент нянькой в доме Несвицкого. Где Юлия Николаевна родилась да в каком году – не известно, потому как документов при ней не было никаких вплоть до самого замужества. Звалась-то она Ласточкиной, да, скорее, по названию пансионата хозяйского фамилию взяла. Жила тихо, никто ею и не интересовался особо.
– А Лариса Николаевна?
– Ну, с Ларисой Николаевной чуть яснее. Родилась в том же клятом 1891…
– Разве Юлия Николаевна приехала с новорожденной девочкой? – прервал его Рахманов. – Я слышал, что ее ребенку тогда года три было.
– Вы «слышали», а я на слухи полагаться не привык! – отрезал Горихвостов. – В приходе, что шесть верст отсюда, в книгах черным по белому написано, что в 1891 девочка крещена и наречена Ларисою. Юлия же Николаевна там же значится, как крёстная ее мать.
– Крещена – но не родилась, – больше про себя заметил Рахманов.
ebooksa