Сердце ворона

Пусть владеет ее мыслями и ее волей. Лара, кажется, согласна подчиняться. Она и от намерения ехать учиться в Петербург уже готова была отказаться – но ежели этого и впрямь хочет Дмитрий . Он сам, а не кто-то еще.

Лара спокойно глядела ему в глаза. Черт его знает, как он это делает, но она поклясться была готова, что о ее мыслях ему прекрасно известно. И, тем не менее, вмиг растеряв свою уверенность, так восхищавшую Лару, он снова невнятно промямлил:

– Она волнуется о вас, Лара. Да, это ваша матушка просила вернуть вас…

«Трус. Несчастный трус. Еще больший трус, чем Конни!» – Лара вновь почувствовала, что закипает.

– А вам, выходит, все равно, где и я и как провожу дни? – хмыкнула она. – Что ж, передайте Юлии Николаевне, что обо мне заботятся, живется мне здесь куда лучше, чем дома, и, главное, что возвращаться я не собираюсь.

Даже дверью не хлопнула напоследок – закрыла ее вполне аккуратно.

* * *

Дмитрий Михайлович вскоре уехал. Лара исподтишка смотрела на его бессовестную спину из окна и столь яростно желала ему споткнуться на неровной брусчатой дорожке, что, в конце концов, он все-таки споткнулся. Впрочем, легче и тогда не стало. Он ушел, а Лара бесилась от отчаяния, что не может его заполучить.

И тогда-то, в порыве отшатнувшись от окна – едва не налетела на бедную Анну Григорьевну, тихо стоявшую позади.

А хуже всего, что ладонь с зажатым в ней медальоном она нечаянно раскрыла. Украшение выпало на пол и с металлическим звоном укатилось к самому подолу платья Анны Григорьевны.

Глава 16. Ларин маленький секрет

В пансионат Лара не вернулась. Впрочем, Дмитрий и сам не нашел в себе сил вновь лицом к лицу встретиться с той женщиной, которая нынче называет себя Юлией Николаевной. Да и служба требовала его присутствия в Тихоморске, где он провел несколько дней к ряду.

Последний разговор с Ларой, столь неловкий, успел позабыться, сгладиться. Рахманов даже собрался вдруг навестить пансионат завтра – с утра пораньше, чтобы как раз застать Лару за очередным рисованием. А пока что он пребывал в Тихоморске и по главной улице города направлялся в полицейский департамент, где ждало его очередное совещание с Горихвостовым. Погрузившись в мысли, он не сразу сообразил, что кричат через всю улицу, окликая именно его:

– Дмитрий Михайлович! Господин Рахманов! Сколько лет, сколько зим…

Найдя взглядом крикуна, Рахманов немало удивился, что это был Константин Алексеевич Несвицкий, собственной персоной. Он стоял в дверях заштатной забегаловки и, морщась, пил кофе. Вид же имел столь потрепанный, что никакого дара не требовалось, дабы понять – гораздо больше Конни сейчас был бы рад рассолу.

Раздумывая не дольше минуты, Дмитрий решил, что у него как раз есть в запасе четверть часа для утренней чашки кофе.

– Вы, надо полагать, сняли комнату в этом заведении? – поинтересовался Дмитрий, пристраивая чашку на черт знает чем заляпанную столешницу.

Кофе был гадким на вкус, и маловато имелось надежд, что разговор окажется более приятным.

– Пока что не снял, но, видимо, придется. Ни за что не догадаетесь, что нынче произошло! – Гадать Дмитрий не собирался, поэтому Несвицкий, выждав с полминуты, рассказал сам: – Их величество Юлия Николаевна снизошла до того, чтобы просить меня об одолжении.

Дмитрий приподнял брови.