Сердце ворона

Конни же не терял надежды добиться ее расположения. Ради одной лишь Даны, наверное, он смирил гордость и выпросил у мачехи прощения. Выпросил, чтобы та дала ему второй шанс и заново оплатила учебу в университете. Глядишь, и правда выучится. Человек на многое способен, когда у него появляется цель.

А Митя… Лара нашла его в бухте возле лодочного сарая. Как всегда наклонив голову вбок, он стоял напротив мольберта с портретом, написанным Ларой – портретом Джейкоба. А когда увидел Лару, то как будто смутился и поспешил отойти, приблизился к самой кромке моря.

Она подошла и положила голову ему на плечо. Спросила:

– Как твоя голова?

– Хорошо, – скомкано ответил он, и по голосу его было ясно, что ежели и мучает что-то, то не привычная мигрень.

Лара тогда подняла голову и нашла его глаза. Он признался:

– Меня порой охватывает страх, Лара: что если теперь, когда во мне нет души Ордынцева, я вдруг стану собою прежним? Негодяем Митькой. Что если… – он оглянулся на портрет, – если его жертва была напрасной? Я ведь вместо него как будто теперь живу. Чем я заслужил такую честь?!

Лара обняла его крепче.

– Значит, заслужил, – ответила спокойно. – Я не позволю тебе стать прежним, обещаю. И знаешь, раз ты задаешься теперь такими вопросами – это уже означает, что прежним тебе не быть.

Лара снова нашла его глаза и дождалась, наконец, покуда их тронула ласковая улыбка. Он поверил ей. Или, по крайней мере, захотел поверить. А Лара уютно устроила голову на его груди.

А потом вдруг встрепенулась и спросила:

– Как же ты теперь станешь работать в полиции, ежели потерял свой дар?! – Лара и впрямь испугалась за него.

И тем, наверное, развеселила Митю по-настоящему:

– Как все прочие агенты, вероятно. Как-то же они справляются без волшебного дара? Иногда более чем успешно справляются, прошу заметить. Придется и мне научиться.

Лара улыбнулась – оттого что Митя шутил. Кажется, он делал это впервые на ее памяти. А потом он коротко поцеловал ее в висок и сказал:

– Мне не терпится познакомить тебя с отцом. Он понравится тебе, ей-богу. Необыкновенный человек! Когда… после той ночи я ушел из дома Акулины, то перепугался настолько, что бежал и бежал – как можно дальше отсюда. Решил добраться до Петербурга. А там бродяжничал, конечно… может, и прежнюю бы жизнь начал – уже близок был к этому. А он подобрал меня. Дал кров, выучил. Фамилию его я позже взял сам – по бумагам-то я ему вовсе не сын. Ты ведь уедешь со мною в Петербург?

Митя спросил это, потому как глаза Лары нынче были полны страха – рассеянны.

Он понял ее рассеянность по-своему и спохватился. Полез в карман сюртука и протянул Ларе на ладони кольцо. Необыкновенно красивое кольцо – тонкое и изящное, усыпанное крохотными бриллиантами. Лара даже перепугалась сперва: не вернулся ли Митя к воровским делам? Кольцо это, на ее неискушенный взгляд, едва ли мог позволить себе агент полицейского сыска.

А тот как будто угадал ее мысли и вновь развеселился:

– Да нет же – твоя матушка дала мне его! И строго-настрого наказала, чтобы сватался я к тебе непременно с ним. И чтобы обвенчались мы здесь, в церкви, где тебя крестили. Лара, – Митя легонько коснулся ее подбородка, чтобы заглянуть в глаза, – Лара, это кольцо Николай Ордынцев подарил в честь помолвки твоей матушке. Она сохранила его для тебя. Так ты согласна?