Сердце ворона

Madame Щукина устроилась на площадке перед самым спуском к морю. Разложила на скамейке шифоновую юбку, не оставив и клочка свободного места, а подле нее, как верный раб, стоял Конни и обмахивал Щукину, будто опахалом, ее же шляпкой. Благо размеры шляпки это вполне позволяли. Madame, довольная тем, что подловила очередную Ларину неловкость, улыбалась и походила сейчас на кошку, наевшуюся сметаны.

– Ларочка, вот так чудная встреча! – с ядом заметила она, пока Лара лезла сквозь решетку. – Вы еще и босиком… Что ж, буду знать, милочка, что это модно в ваших краях? Ох, Богдана Александровна, и вы тут как тут?

Дана, оказывается, поспевала следом. Она тоже была без обуви и чулок, и тоже пролезла через прутья. Только стыдиться этого вовсе не собиралась, и теперь надевала свои туфельки, как ни в чем не бывало. На madame с Коном она бросила всего один короткий взгляд – кажется, одна Лара и заметила, как черны в этот момент стали ее глаза.

«Интересно, она и впрямь способна утопить соперницу?» – подумала тогда Лара.

Возможно, что-то почувствовала и Щукина: задеть Дану она ни разу больше не попыталась. Благо, ее девочка для битья никуда отойти с глаз до сих пор не посмела.

– Ларочка, – продолжила она, – право, если б я знала, что вам нечего одеть, то я еще вчера подарила бы вам несколько пар отличных кожаных ботинков, почти новых.

– Спасибо, madame, не стоит… – Лара не знала, куда себя деть от стыда и мялась, разглядывая свои до сих пор босые ноги.

– Ах, не скромничайте, милочка!..

– Лара, Богдана Александровна, рад встрече! – Кон, видимо, подумал, что она закончила, или же и ему наскучило слушать Щукину. – А мы остановились видом полюбоваться. Здесь ведь не было прежде этих деревьев, Лара, что-то я не припомню?

– Не было, – охотно переменила тему Лара, – да и скамейки не было, и забора над пропастью. И каменной плитки на земле тоже не было – Юлия Николаевна приказала место облагородить.

– Верно, – вспомнил Кон, со сладкой грустью глядя на море внизу, – при батюшке здесь какие-то бочки были свалены – на них и сидели.

– Да… – без голоса согласилась Лара, и у нее защемило сердце от тех воспоминаний.

Смотровая площадка возвышалась над морем. Отсюда прямо на пляж вела крутая каменная лестница – бог знает, кто ее строил, но она стояла здесь задолго до того, как Алексей Иванович выкупил пансионат. С двух других сторон площадку ограждала решетка каслинского литья, меж прутьями которой Лара и выбиралась на тропку к своей бухте. Впрочем, безопасным спуск был лишь слева, а справа начинался самый настоящий обрыв. Обрыв желтел глинистой землей с редкими каменными выступами да колючими кустами репейника, а кончался глубоко внизу серыми скалистыми валунами, щедро омываемыми морем. Свалишься – костей не соберешь.

– Это очень правильно, Ларочка, что ваша маменька занялась, наконец, делом, – снова влезла Щукина, – но следовало бы еще и тропинку камнем замостить, а то неудобно.

«Тебе дай волю – так все здесь камнем выложишь, не единой травинки не оставишь… – с тоскою подумала Лара».

Но она только улыбнулась, как всегда. Улыбка вышла жалкой, и Щукина, воодушевившись, продолжила:

– Вы все-таки, Ларочка, непременно загляните к Анне Григорьевне – я ее, голубушку, предупрежу, чтоб она все ненужное вам отдала.

– Спасибо, право, не надо… – блеяла Лара.

– Да не тушуйтесь, Ларочка, мне, слава богу, есть что одеть.

– Надеть.