Сердце ворона

– Приходи за мной.

И тотчас, не спросив позволения, сознание швырнуло его в новое видение. В ночь, такую же темную и беззвездную как теперь. Лишь половина луны слабо освещало тело, распростертое на острых камнях у самого морского побережья.

Над ним – смотровая площадка, огороженная решеткой каслинского литья. На самом ее краю стоит девушка в легком платье и долго смотрит вниз. На мертвое тело. А когда поворачивает голову, лунный свет серебрит нежный профиль Лариного лица.

– Приходи за мной… – шепчут Ларины губы так, что слышит лишь Рахманов.

А после она поднимает глаза в черное небо, где Ворон кружит в долгом и беззвучном полете.

* * *

Вблизи Ордынцевский замок казался куда внушительнее, чем из окон «Ласточки». Воистину замок – вовсе не похожий на обычную господскую усадьбу.

Главный дом, выстроенный из серого камня, был прямоугольным, в три этажа высотой – а над ними еще и настройка в виде аркады. Сами стены венчались зубцами, что тотчас напомнило Ларе увиденный на картинках «Русалочки» старинный европейский замок. По углам, на уровне аркады, пристроились маленькие полукруглые башенки с острыми ярко-алыми крышами и узкими окнами-бойницами.

Крыша самого замка была не купольной, как принято в господских домах, а почти плоской, четырехскатной. Тоже ярко-алой с восседавшим в центре нее черным каменным Вороном.

– Von den Rabenstein, – услышала Лара над ухом.

Она не заметила, как подошел Александр Наумович, папенька Даны. А он, проследив за ее взглядом, тоже, оказывается, рассматривал Ворона.

– На немецком это означает «из местечка Вороний камень», – пояснил он. – По семейной легенде фамилию фон ден Рабенштайн носили наши предки до того, как при государе Петре Великом приехали в Россию. А столетие спустя эта земля была пожалована моему прадеду за участие в военных походах вместе с фельдмаршалом Потёмкиным. Видите те цифры над главным входом?

Приложив ладонь козырьком, Лара и правда разглядела неприметные, почерневшие и поросшие мхом выбитые цифры «1850».

– Батюшка Николая, моего несчастного кузена, заложил основу дома в 1850, в честь женитьбы. А потом Крымская война, потом жена его умерла, оставив одного-единственного сына – Николая. Целых тридцать лет замок строился – можете себе представить? О, он был великолепен! Выстроен по последнему слову техники! Здесь и электричество проведено, и телефонные провода.

– В самом деле? Настоящие телефонные провода?! – не поверила Лара.

– Да. Хотя полноценную телефонную связь устроить батюшка Николая так и не успел. А сам мой кузен… – Александр Наумович стушевался, – видать, не до того ему было. Что ж, пройдемте в дом, Лариса, уже темнеет.

– Да-да, я сейчас…

Пропустив всех, Лара все-таки задержалась на мощеной камнем дорожке и, задрав голову, любовалась каждой деталью великолепного сооружения.

А особенный интерес представляла для нее башня. Выстроенная из того же камня, что и прочие стены – но время отчего-то пощадило ее меньше. Башня была куда темнее, почти черной. А плющ, покрывающий ее со второго по третий этаж, вблизи казался ржавыми цепями, окутавшими старинный камень.

Лара острым своим взглядом тотчас определила, что пробраться в башню можно либо через открытую галерею, соединявшую ее со вторым этажом жилой части, либо через низенькую дверь прямо со двора. Дверь располагалась совсем рядом с главным ходом, невзначай была прикрыта колючим кустом шиповника. Она так и манила подойти и распахнуть десятилетие запертые створки.