Сердце ворона

Она села прямо на пол и развернула портрет поудобнее – не почудилось ли? И вскоре уговорила себя, что все же почудилось. У Дмитрия глаза холодные, серые, а кожа бледная, как у тяжело больного. Они ничуть не похожи внешне. Похожи лишь этим вымораживающим всю волю взглядом.

Или же Лара окончательно помешалась на персоне Дмитрия Михайловича, и его глаза мерещатся ей всюду…

* * *

Вчера за ужином, скромным и собранным абы как, Александр Наумович успел рассказать, что рабочие покамест успели привести в божеский вид только главное здание усадьбы. В пристрое же, где располагались хозяйственные помещения и огромная кухня до сих пор стучали молотками, грозя разбудить господ. Пристрой был двухэтажным, куда более классического вида. С главным домом он соединялся посредством перехода из маленькой летней кухни на первом этаже, где наспех нанятая кухарка нынче стряпала завтрак.

Женщина оказалась занятой и неразговорчивой – Лара даже не посмела стащить свежую булочку с ее противня. Поскорее ретировалась, решив скоротать время до завтрака прогулкой. И с горечью вспоминала, как Матрена, кухарка из «Ласточки», сама выбирала ей круассан порумянее, называла ее птичкой и все старалась подкормить… Теперь уж это в прошлом.

Снаружи дома, правда, делать тоже особенно было нечего. Парк, давно по пояс заросший травой, с сухими кустарниками и почерневшими от старости абрикосовыми деревьями, совсем не манил прогуляться по аллеям. Едва удалось найти на ветках пару второсортных абрикосов с подпорченными бочками – в «Ласточке» такие сбрасывали в компостные ямы для перегноя. Однако нынче, порядком проголодавшаяся, Лара обрадовалась и им.

А скамейка, на которой Лара с теми абрикосами расположилась, смотрела аккурат на башню Ордынцевской усадьбы. Ну как здесь устоять? Низенькая дверь у подножия башни манила к себе необыкновенно.

Покончив с легким своим завтраком, Лара заложила руки за спину и раза два прогулялось вокруг. Как будто просто так, не имея в виду ничего такого. Изредка быстрыми опасливыми взглядами осматривалась – нет ли кого? Кажется, нет. Только в пристрое стучали молотками рабочие, но часть двора близь башни была пуста и безлюдна.

«Одним лишь глазочком посмотрю, – решилась она подойти к заветной дверце. – Я мечтала о том с детства! Сама себе не прощу, ежели упущу возможность!»

Лара еще раз осмотрелась и как будто невзначай взялась за проржавевшую ручку. Потянула сперва легонько – дверь не поддавалась. Потом напряглась и потянула сильнее – с тем же успехом. Тогда Лара наклонилась к замочной скважине и, как и задумала, одним глазом заглянула в замочную скважину.

И тотчас вздрогнула, услышав смех прямо над головой.

Мистер Джейкоб Харди, собственной персоной, облокотился на перила и глядел на нее из галереи второго этажа. Как раз оттуда, где, по расчетам Лары, должен был быть второй вход в башню.

– Право, Лариса, я знал, что вы ни за что не упустите возможность попасть в башню, – смеялся он.

Смеялся без издевок – столь добро и искренне, что Лара тоже смущенно улыбнулась.

– Открою вам секрет: я и сам сгораю от любопытства, – крикнул он вниз. – Поднимайтесь скорее – глядишь, вместе да справимся.

Джейкоб не шутил на этот раз, и Лара, подумав лишь мгновение, кивнула и поспешила к лестнице.

Оказалось, что дверь из галереи тоже запрета, однако подготовился Джейкоб куда основательнее Лары. Расчистил пыль и строительный мусор возле двери, принес табуретку для себя и стул с мягкой обшивкой для Лары. А также низенький столик, на который поставил светильник и целую сумку рабочих инструментов.

В настоящее же время он занят был тем, что поочередно вставлял в замочную скважину ключи из здоровенной связки.

– Нашел в сарае, – пояснил он. – Хоть один-то подойти должен, верно?

Лара ответила благосклонной улыбкой и чинно села краешек предложенного стула. От нее требовалось только наблюдать – а наблюдать за Джейкобом, признаться, было страсть, как приятно.