Антон убрал руки за спину. Он хоть и сказал только про хлеб, но забрал всё, что лежало на столе и возвращать не собирался.
Она хищно взглянула на руки Антон, прищурилась.
– Отдавай, – повелительно сказала и двинулась на него.
Антон не шелохнулся, сжал скулы и воинственно поднял подбородок. Напряг глаза, стараясь изобразить на лице презрение и бесстрашие. И судя по удивлению, проскользнувшему в глазах Насти, у него получилось. Она словно оробела, остановилась, не зная, что предпринять. Дернула было рукой с ложкой, с желанием ударить Антона по наглой физиономии, но сдержалась. Казалось, что впервые у нее промелькнула мысль, что Антон может ответить, а получать по лицу она не хотела. А ведь он мог не просто ударить, а мог достать припрятанную банку с илом и влить ее содержимое в рот Насти. Она отступила, на лице отразился испуг.
– Верни, – сказала она, но уже без гонора. Скорее прося, нежели требуя.
– Нет, – отрезал он, почувствовав превосходство. Это случилось с ним впервые. Улыбнулся, сделал резкий выпад, заставив Настю отпрыгнуть к плите, и локтем сдвинуть кастрюлю с конфорки.
Она ахнула, поспешно развернулась и поймала кастрюлю, не дав ей соскользнуть на пол. Но в спешке прикоснулась к конфорке, прожгла рукав кофты, а вместе с ней пострадала рука. Кожа покраснела и на глазах налился большой волдырь. Завопила от боли. Слезы залили глаза и смочили щеки.
– Ты за это поплатишься! – кричала она, рыдая, – Папа упечет тебя в больницу! Сдохнешь там!
Антон не намеревался выслушивать оскорбления, да и сорвавшийся от крика голос Насти не ласкал слух. Вышел с кухни.
– Куда пошел, псих! Скоро приедут родители, будешь ждать их в своей комнате. Ты наказан!
Антон усмехнулся, склонился к кроссовкам, поправляя шнурки и произнес фразу, которую мечтал сказать уже давно:
– Не волнуйся, я уйду, и ты меня никогда больше не увидишь.
В груди словно опустело, словно большая машина вывезла мусор и грязь, скопившиеся за последние пять лет. Ему даже показалось, что он резко похудел, стал легким как снежинка. Выпрямился и подпрыгнул, задев кончиками пальцев потолок.
– Погоди-ка! – Настя словно очнулась после недолгого замешательства.
Она нагнала Антона, поймала его руку в тот момент, когда он собирался толкнуть дверь.
– Это что кроссовки отца?
Она глядела так, словно увидела огромную змею. Удивленно и с интересом разглядывая узор на чешуе, но при этом держась на расстоянии, опасаясь укуса.
– Нет, теперь они мои, – Антон дернулся, высвобождаясь от её хватки.
– Но ты не можешь уйти! Смотри, что ты натворил, – она подняла обожженную руку на уровень глаз.
– А мне плевать, – сказал он равнодушно, – приложи лед или знаешь, что… – он взял её за предплечье и придвинул руку к груди, – вот так, приложи к своему ледяному сердцу. Должно полегчать.
ebooksa