Не выражая особой радости, Егор открыл стальной гроб, ранее принадлежащий Боровикову. До половины он был заполнен папками с уголовными делами. Тонкими.
— Принимать к производству?
— Даже не думай. Они все приостановлены. Сегодня получишь пару свежих с резолюцией начальника отделения: тов. Евстигнеев, мать твою, принять к производству, раскрыть преступление и передать дело в суд.
— Есть передать дело в суд. Только у меня незаконченное осталось.
Вильнёв сморщился.
— Гастроном на Калиновского, 46?
— Так точно, пан капитан. Непосредственно взорвавший магазин неизвестен. Я рассчитываю его поймать.
— Ты думаешь, если тебе в Лепеле повезло, повезёт и дальше?
— Если ничего не делать, ничего и не получится.
Вильнёв посмотрел на него как на диковинное насекомое, пришпиленное булавкой к листу бумаги.
— Пробуй. Но не трать много времени. Есть более неотложные дела.
— Ими и займусь! — Егор молитвенно сложил ладони. — Через два часа.
К «Верасу» вторично ему удалось выбраться только около четырёх. Вишнёвое авто исчезло, «Жигули» Инги белели в одиночестве.
Прокофьевна с готовностью протянула пакет с сапогами.
— Молодой человек, посмотрите рубашки! Я вас прошу. Я сейчас.
Наверно, стоило уйти немедленно. Но любопытство перевесило. Как и следует ожидать, через минуту объявилась Инга. На этот раз — в тёмно-лиловом, облегающем как перчатка.
Егор с пакетом шмыгнул за ней в подсобку.
— Извини, не успел сбежать. Всё ваша заведующая.
— Знаю.
— Она желает тебе добра, — Егор говорил тихо, уверенный, что Прокофьевна клеит ухо.