Призраки

— Знаю.

— Имел видение о них?

— Имел. Ты ему так и скажешь: было видение Шамилю. Стало быть, и сомнения тут не должно быть у него: так будет. Вторая бомба полетит на Турцию. И истребит Стамбул. И землетрясением и осколками опустошит землю на сто часов пути кругом. И развалинами завалит Босфор.

Третья бомба — на Австрию. И истребит Вену. И землетрясением и осколками опустошит землю на сто часов пути кругом. И развалинами завалит Дунай и все реки и озера на пятьдесят часов пути кругом.

Стало быть, на эти бомбы нечего рассчитывать, чтоб от страха перед ними была помощь нам. Турция — страна правоверных, оно так. Но годится она лишь на то Кавказу, чтобы черкесы имели куда продавать дочерей. Кроме ни к чему. Гнилая трость, и сломится под рукой опирающегося на нее, и ранит руку. И Австрия не лучше, сколько я слыхивал.

«Сколько я слыхивал», — запало это в душу Арслан-бея. Простой был человек он; и мог иногда казаться недалеким, потому что никогда не хитрил. Но я могу сказать по личному знанию: не был обделен умом этот прямодушный человек. «Сколько я слыхивал», — это что-то не похоже на видение. Хотел он заметить Шамилю: «Да уж говори, ты сам так сообразил». Но не ко времени, терять время. Промолчал он.

— Вот потому-то и горько, — продолжал Шамиль, — у кого силы нет, между теми еще есть люди как люди. Вот хоть бы мы с тобой, к примеру. А у кого могла бы быть сила, — и есть, может быть, — сами-то ни к чему неспособные люди. Ну, да не о том речь. О бомбах дело. От тех двух пользы нет. Но дело не кончится на них. Пустивши их, урусы начнут делать еще. То было три, — значит, четвертую. На кого, не открыл мне Бог, Но то верно, что начнут делать. Только не будет уж доставать у них ни железа, ни пороху, ни работников. Потому что — слышал ты сам: Магер-Шалал-Хаз-Базо — сильный этим Потрясателем Земли скоро разорится. Не такое еще будет разорение ему, но и это будет, попрежде того: ни железа, ни пороху, все истрачено на те три бомбы; ни работников — заморены работники над теми. Однако же охота сильная: сам ты слышал, это оружие Хадергет, сила геенны в этом оружии. Кто раз отдал душу Иблису, тому уж не вырвать ее из-под управления Иблиса. И будет Иблис заставлять урусов делать четвертую бомбу, хоть обнищали они и от тех трех. Сами, может быть, не желали бы, а будут делать: Иблису отдали души свои.

Ну, слушай же, Арслан-бей, как дальше открыл мне Бог. Будут делать урусы четвертую бомбу, — а другие-то гяуры не глупее ж их. Хоть три бомбы и проворонили, но по короткости времени, потому что не знали заранее. А теперь, скажут: «Стой, парень-урус, довольно пошалил иблисовой игрой». И сложатся другие гяуры — немцы, и французы, и англичане, — и легко им вместе сделать Потрясателя Земли и бомбы еще гораздо больше тех.

Сделают Потрясателя Земли и две бомбы, втрое больше тех, — продолжал Шамиль, — и пустят одну бомбу на Петербург. Истребит она его, и опустошит Россию на триста часов пути кругом. Другую бомбу пустят на Москву. И истребится Москва, и опустошится Россия на триста часов пути кругом. И мало останется живых людей в России, только по самым дальним углам кое-кто. А вся Россия на триста часов пути кругом Петербурга и кругом Москвы будет пустыня в развалинах без живых людей. Так исполнится название Потрясателя Земли, — помнишь, Арслан-бей! — Магер-Шалал-Хаз-Базо, Сильный оружием вскоре разорится.

— Помню, как не помнить? — отвечал Арслан-бей. — И понимаю все теперь.

Шамиль посмотрел на него:

— Что же ты понимаешь?

— Понимаю, что ты хорошо сообразил, Шамиль. Оно точно, так должно быть.

Шамиль посмотрел на него еще, — опустил глаза, подумал: «Хорошо; так, то пусть и по-твоему. Мы с тобою свои люди».

— Поезжай же ты, Арслан-бей, к Пожирателю Книг. Ищи его в том городе. Не там он, то можно узнать где. У гяуров так заведено, что известно обо всяком начальству.

— Понимаю, не толкуй. Найду, не бойся.

— Отдашь Пожирателю Книг эту книжку, в которой написано мной все видение Абу-Джафара; и перескажи все, что слышал теперь от меня о бомбах на Турцию и Австрию и о разорении России. Если Пожиратель Книг поверит, бросит выдумывать свою машину. Не поверит, ты убьешь его. Смотри же хорошенько, можно ли оставить его в живых. Я надеюсь на тебя, как на себя самого.

— Не опасайся, Шамиль, — сказал Арслан-бей, — оно правда, иной раз, по жалости к людям, делаю не совсем как следовало бы. Но отпустить живым какого-нибудь генерала, от этого не велика беда Кавказу. А тут совсем иное дело. Думаю, что придется убить Пожирателя Книг. Будь он и добрый человек, и пусть кажется, что на его слово можно положиться, — а убить, это будет вернее. — Значит, в дорогу. Схожу проститься с женой и с детьми. Дорога опасная.

— Месяц буду ждать тебя назад. После месяца подожду еще полгода, — сказал Шамиль.

— Ну, а не ворочусь и через полгода с месяцем?