В его глазах мелькнуло что-то новое, еще невиданное ею.
— Довольно! — сказал он резко.
— О, я вовсе не хочу ей ничего худого. Но каким образом удалось ей вызвать в тебе эту удивительную перемену?
Мысль о Мод смягчила Франка.
— Если бы ты только знала, какое благотворное влияние она оказывает на меня, как она деликатна не только в словах, но в самых задушевных своих мыслях, как она прекрасна и чиста, ты поняла бы, что одна мысль об измене ей внушает мне отвращение. Когда я думаю о том, как она сегодня утром сидела за завтраком, такая любящая и такая невинная…
Будь он менее красноречив, он был бы менее откровенен.
Виолетта вдруг вспыхнула.
— Невинная! — воскликнула она. — Такая же невинная, как и я.
Франк вскочил, и глаза его засверкали.
— Молчи! Как ты смеешь оскорблять ее. Да ты не достойна произносить ее имя!
— Я приеду в Уокинг, — проговорила Виолетта, задыхаясь.
— Можешь ехать к самому дьяволу, — сказал он и, позвонив, спросил счет. Она с изумлением смотрела на франка. Для нее это был совсем новый человек, который ей нравился даже более, чем прежний.
— Я не шучу, — прошептала она, когда они уже спускались по лестнице. — Даю тебе слово, что я приеду в Уокинг.
Он не обратил внимания на ее слова и, не простившись с ней, быстро вышел на улицу. Дойдя до угла, Франк обернулся и взглянул на нее. Она стояла у подъезда, высоко подняв гордую голову, в то время, как управляющий громким голосом звал извозчика. Кросс повернулся и быстро подошел к Виолетте.
— Прости, если я оскорбил тебя, — сказал он. — Я говорил слишком резко.
— Хочешь теперь задобрить меня, — насмешливо ответила она. — Все равно я приеду в Уокинг.
— Это как тебе будет угодно, — сказал он, помогая ей сесть на извозчика.
Глава XV
Опасность
Мы снова в той же маленькой светлой столовой, все так же весело играют лучи солнца на серебре посуды, все — по-прежнему, и даже разогреть тарелки Джемима снова забыла. Мод задумчиво сидела у стола и изредка вопросительно взглядывала на мужа, который угрюмо ел свой завтрак. На душе у Франка происходила борьба между совестью и инстинктом; инстинкт — это крепкая консервативная сила, между тем, как совесть — это выдумка последних дней, и поэтому легко предугадать, кто из двух возьмет верх.