– Ты как? – Нина улыбалась, но лишь потому, что так нужно, чтобы не напугать Темку.
– Отлично, Нина. Я сниму вам потом, как здесь все красиво. – Он тоже врал, потому что так нужно, потому что родных ни пугать, ни тревожить нельзя. – А у вас там как? Елка стоит?
– Елка стоит. Что с ней станется?
По ту сторону экрана приключилась какая-то возня, и Темку перед монитором сменил Сущь. Сущь тоже смотрел очень внимательно, по-человечески. Разве что не говорил. Ничего, пройдет всего каких-то тридцать лет и три года – и заговорит.
– Мне неспокойно, – сказала Нина, обнимая Сущь за шею и оглядываясь. – Мне сны снятся, Вадим. Нехорошие сны.
Вот уже и ей сны снятся. Мало ему Шипичихи. У той дурные предчувствия, у Нины тоже… всякое.
– Ерунда, – сказал Чернов строго и уверенно. – Чушь и ерунда, Нина! Мы уже в Хивусе. Передохнем пару дней и вернемся. Вы с Темкой и соскучиться не успеете.
– Мы уже соскучились, Вадим.
Сущь кивнул, соглашаясь с хозяйкой, клацнул зубами, а потом попытался лизнуть монитор. Несмышленое какое-то существо. Несмышленое и славное. Даже не верится, что через тридцать лет и три года…
– Там опасно. – Нина теперь говорила шепотом, наверное, Темка был где-то поблизости.
– Тут безопасно. – Нет, он не злился. На Нину у него злиться не получалось. Но и успокаивать он не умел, не было у него таких талантов.
На мгновение Нина исчезла из поля зрения, кажется, за чем-то потянулась, а когда вернулась, в ее руке был альбомный лист.
– Смотри, – сказала она так же шепотом. – Смотри, что нарисовал Темка.
Темка нарисовал существо. Человеческое туловище, медвежья голова. На туловище – медицинский халат. На шее – красная веревка… Приплыли…
– Фантазии. – Чернов очень старался, чтобы голос звучал ровно. – У него возраст такой, сама понимаешь.
Сущь снова кивнул, соглашаясь с ним насчет фантазий и возраста.
– Может, сказку какую прочитал. – Он задумался, вспоминая сказки. – Про трех медведей!
– Вадим, не надо. – Нина аккуратно сложила рисунок, сунула его куда-то. – Не надо со мной так… как с обычной…
– Ты необычная. – Он не дал ей договорить. – Необыкновенная. – Он даже улыбнулся, хотя рисунок Темки словно выжгли у него на сетчатке, а в ушах звенел голос той твари, которую Ник назвал Снежитью, обещание ее звенело.
– И Шипичиха говорит…