— Где быть ты дом? — спросил Грант на ломаном западноазиатском языке с жутким акцентом, как только увидел, что она приходит в себя.
— Она немая.
— Она далеко отсюда живет? — обратился Грант к тому из падальщиков, который говорил по-английски, мужчине в очках и с клочковатой бородой.
— Нет, она из лагеря беженцев неподалеку, но каждое утро бегает до реки и обратно.
— До реки! Но ведь это… это же больше десяти километров. Она что, ненормальная?
— Нет, это она тренируется, — увидев недоумение Гранта, падальщик пояснил: — Она спортсменка, одна из сильнейших бегуний Республики Западной Азии на марафонскую дистанцию.
— A-а… Но, насколько я помню, в стране уже много лет не проводились спортивные соревнования.
— Как бы там ни было, о ней все говорят так.
Цинни уже очнулась, взяла у Гранта бутылку и выпила молоко до дна. Грант, все так же сидя на корточках, вздохнул и покачал головой.
— Да, да… Куда ни попадешь, всюду найдутся люди, живущие в мире своей мечты.
— Я тоже когда-то был таким, — ответил падальщик.
— Вы прекрасно говорите по-английски.
— Одно время я был профессором английской литературы в Западно-Азиатском государственном университете. Семнадцать лет санкций и блокады отучили нас мечтать. В конце концов все мы, кто-то раньше, кто-то немного позже, становимся такими, — он указал на продолжавших копошиться в мусоре падальщиков. Обморок Цинни не вызвал ни у кого из них никаких эмоций. — Лично я мечтаю только о том, что смогу урвать спиртного, которое вы бросите, уезжая, и напьюсь.
Грант с сочувствием посмотрел на Цинни:
— Она же так погубит себя.
— А что поделать? — пожал плечами профессор английской литературы. — Через два-три дня возобновятся военные действия, вы все уедете, гуманитарная помощь прекратится, дороги перекроют. Мы все умрем — если не под бомбами, так от голода.
— Но я думаю, что война быстро закончится, ведь народ Западной Азии давно устал от нее. В стране и так уже полный беспорядок.
— Совершенно верно. Нам не нужно ничего, кроме еды. И жизни. — Профессор указал на молодого парня с грязными сбившимися в колтуны волосами, который продолжал старательно перебирать мусор. — Он, например, дезертир из армии.
И тут Цинни, все еще безвольно полулежавшая, опираясь на Гранта, подняла тонкую руку и указала на базу ООН — несколько теснящихся друг к другу белых сборных домиков, — неподалеку от которой они находились, а потом сделала несколько выразительных жестов обеими руками.
— Похоже, она хочет, чтобы вы отвели ее к себе, — сказал профессор.