Глушь

— Есть мир, который люди вроде нас не замечают, потому что он никак на нас не влияет. — Шериф осматривал лачуги на краю Сквоттервиля. — И метамфетамин — часть этого мира прямо у нас под носом. За последние несколько лет этой дряни в округе стало только больше. Да что тут говорить, как раз на днях мы с Треем поймали пару городских ублюдков, которые пытались продать здесь это дерьмо. Гребаный мет.

Шериф махнул в сторону окна.

— Поэтому его и называют «крэк реднеков». В любой из этих лачуг или трейлеров может быть лаборатория.

Патриция верила шерифу, потому что не верить было бы крайне наивно.

«И как отреагирует Джуди, когда узнает, что Поселенцы готовят и продают тяжелые наркотики?» — размышляла она.

— Значит, вы говорите, что Вильфруда и Этель убили другие наркоторговцы? — спросил Эрни.

— Я уверен, — ответил Саттер. — Так наркоторговцы и решают между собой дела — как настоящие психопаты.

— То же самое происходит в городе. — Всего месяц назад в «Пост» Патриция читала о том, как соперничающие наркодилеры похищают друг у друга подружек и расчленяют их. — В корпоративном мире конкурентов покупают, но в мире наркотиков их просто убивают.

— Конечно. — Саттер это знал. — Старо как мир. Хильды, вероятно, залезли на чужой двор. За это их и порешили.

Снаружи хлопнули двери автомобиля.

— Ну, пошло веселье, — пробормотал Саттер. — Вам лучше вернуться к Джуди: приехал шериф округа. Когда он увидит это дерьмо в шкафу, вызовет наркоотдел штата.

— Как вы думаете, они получат ордер на обыск всех домов Поселенцев? — спросила Патриция.

— Ох, без сомнений. Будем надеяться, что это единичный случай. Если обнаружится, что с Хильдами работает куча Поселенцев, — головная боль нам обеспечена.

Патриция, Эрни и Саттер вернулись в фойе. Дверь в другую комнату была открыта. Внутри сержант Трей тихо допрашивал потрясенную Марту Стэнхёрд. Худенькая пожилая женщина выглядела как выпотрошенное пугало. Она еле-еле бормотала ответы на вопросы Трея.

«Неприятности в раю, — подумала Патриция, — причем очень серьезные»

Они с Эрни вышли, оставив шерифа Саттера разговаривать с коллегами из округа. Солнце немилосердно палило и отовсюду доносился стрекот цикад, пока они возвращались назад по склону холма; Патриция оглянулась на скромные навесы и лачуги Сквоттервиля и задумалась, были ли эти жестокие убийства случайностью или предвестием перемен, наступавших в жизни Аган-Пойнта.

На окраине Сквоттервиля вразнобой располагались небольшие овощные грядки — в основном зеленый лук, соевые бобы и редис, — за которыми присматривали дети клана. Патриция вспомнила о Марте Стэнхёрд, когда заметила стоявшее на краю поля пугало, в старой одежде, с кривоватой головой из набитого соломой картофельного мешка под рваной шляпой. Распятое пугало, казалось, тянулось к Патриции тонкими, как у скелета, руками, сделанными из веток.

На его шее висел не крест, а небольшая деревянная дощечка, покрытая сложным орнаментом.

†††

— Патриция! Боже! — зашлась Джуди, стоило Патриции войти в кухню. Несмотря на вчерашний перебор с алкоголем и похороны мужа, Джуди выглядела бодрой. Серовато-рыжие волосы гривой обрамляли ее лицо.

— Байрон. Он беспокоится! Тебе должно быть стыдно, что ты не позвонила!