Глушь

Патриция упала и приземлилась на живот. Она обо что-то споткнулась. О лозу? Или ветку?

Нет. Когда она обернулась, то увидела отрубленную голову.

«Дуэйн», — узнала она.

Дикий топот преследователя раздавался совсем рядом.

Но Патриции показалось, что она слышит стук сквозь сон.

«Как будто кто-то стучит в дверь», — подумала она. Но в горящих лесах нет дверей. Она знала, что лес — символ ее желаний и опасностей, которые в них таятся, а преследователь — неизвестности.

Так что же со стуком?

Едва ли это имело значение. Она поднялась, собираясь снова бежать, как вдруг заметила, что свет луны падает на дерево прямо перед ней.

На стволе был вырезан рисунок, и сначала ей показалось, что он кровоточит, но она быстро отбросила эту мысль. Это была обычная смола. Внимание Патриции привлек сам орнамент: грубый, но тщательно продуманный крест, обрамленный замысловатыми узорами, как на символе клана Стэнхёрда, призванном приносить удачу.

Патриция извивалась, лежа на спине. Она проснулась и теперь чувствовала, как ее волнами захлестывает оргазм: нервы напряжены, горячая рука между ног, — а затем...

— Патриция! Патриция!

Голос сестры.

Патриция резко открыла глаза. Она не поняла, где находится: спальня, освещенная луной, так походила на лес из сна. Но все же она проснулась — Джуди ее разбудила.

— Патриция, мне очень жаль, что я разбудила тебя так рано, но...

Господи!

Первым, что она заметила, была ночная рубашка — та же, что во сне, — натянутая на грудь. Соски пульсировали от восхитительной боли, и Патриция знала почему: она щипала себя во сне. Покрывало было отброшено в сторону, ноги раздвинуты. Она снова мастурбировала во сне.

Вторым был запах дыма.

— Дом горит? — выпалила она. Зачем бы еще Джуди стала будить ее так рано и внезапно?

— Нет, нет, боже мой, нет. Но...

— Я слышала громкий стук, — сказала Патриция, быстро оттягивая ночную рубашку вниз.