Бро

— О`кей, — кивнул командир.

Ствол винтовки я уложил на оцинкованную проволоку, прижав к сухому дереву для надежности. «Светка» грохнула так, что повар выронил кастрюлю, зато пуля попала в цель — провертела объемистое чрево вертухая.

Резкий выстрел сбоку — и часовой беззвучно кувыркнулся, ломая хлипкие перильца. Два — ноль.

Второй патрон я хотел истратить на высокого и худого, но узники и сами справились, набросившись втроем. Видать, мой выстрел прозвучал сигналом.

«Ишь, взбодрились…»

«Синие» повалили толпой, и тут же по ступенькам, пиная повара, ссыпалось полдесятка охранников с огнестрелами наперевес. Марлен сообразил быстрей меня — освободив руки от винтовки, он взялся за автомат.

Короткая очередь скосила охрану, порой выщелкивая искры из провисшей проволоки, а я добил двоих, подававших признаки жизни в обойме у «светки» еще водились патроны.

Рев освобождения и жажды возмездия разошелся по всему лагерю, глуша редкие выстрелы и жалкие мольбы.

Мы с Марленом переглянулись, и зашли в лагерь с «парадного» входа — в покосившихся воротах имелась калитка. Толпа узников притормозила, углядев освободителей, а я торопливо достал из кармана листочек с «речью».

— Вы свободны, товарищи! — грянул по-чешски. — Йозефа Павела мы прикончили, как и других иуд! Они хотели вернуть капиталистов, а мы — за социализм! Там, — я махнул куда-то в сторону Праги, — еще много работы! Предатели вооружают боевиков, расклеивают брехливые листовки…

— А кому верить? — заголосил тот самый крикун. — Дубчеку? Так он дурак!

— Доверьтесь хотя бы Людвигу Свободе! — вывернулся я. — Он, хоть и с закидонами, но честный! Или Вильяму Шалговичу! Этот тоже не подведет!

— А вы-то кто такие будете? — донесся вопрос из гомонившей толпы.

— Да вот, проезжали мимо, решили завернуть! Хватит болтать! Мы что сюда, митинговать пришли? Собирайте оружие, вон грузовик — и за дело!

Наверное, привычка к послушанию сработала — тут ведь дисциплина вбивалась сапогами и прикладами. Освобожденные разбежались, исступленно крича и хохоча. Иные даже подпрыгивали, как в детстве.

Послышался звон разбитого стекла, сухо треснул одиночный выстрел. А вот уже над крышей барака завился дымок…

Заворчала бортовая «Татра». Развернулась и вынесла ворота. «Синие», набившиеся в кузов, вопили, потрясая трофейными «взорами». Второй грузовик выкатился следом.

Мы проводили его глазами, и шлепнули ладонь в ладонь.

Вся операция по освобождению «невольников чести» заняла меньше часа. Нам, конечно, в плюс, а вот будет ли толк отинициативы, не мог сказать никто.

Ведь в лагерь сгоняли всех подряд — тех, кто был против антисоветчины, как Хноупек, и ярых националистов; тех, кто возражал против частной собственности, и кто был «за», но стоял за сотрудничество с Советским Союзом. Сборная солянка. Может, и разберутся… Или разбегутся.