— Некогда нам, теть Даш! Надо еще девчонкам ужин готовить. Теть Даш, можно, я дедушкины книжки возьму?
— А? Да бери, конечно… Привет Алене передавай…
Бабуся убрела в затхлое тепло пятистенка, а мы с Марленом взобрались по узкой деревянной лестнице на чердак. Оструганные балки, да стропила казались совсем свежими, отсвечивая желтой древесиной. Пахло пылью и кошками.
— На месте! — довольно воскликнул бро, заглядывая в дерюжный мешок. — Выбирай!
— Ух, ты! Как на книжном развале!
Я сунул под мышку «Атомную крепость» Цацулина и «Властелин мира» Дашкиева.
— Порядок! А это что?
На дне мешка обнаружилась старая сумочка из заскорузлой, растрескавшейся кожи. Внутри лежала толстая пачка писем, перевязанная лохматым шпагатом.
— Ни фига себе… — пробормотал Марлен, разглядывая находку. — Это ж мамины письма! Ох, ты… За тридцать шестой, тридцать седьмой… Вот за сороковой — она в том году вернулась в Приозерное… А вот за тридцать девятый! Мама сюда писала из Дровни, бабушке… Моей бабушке…
— Можно? — голос у меня осип, а сердце забухало.
Чудилось, что истоки тайны совсем близки.
— На! — бро сунул мне в руки стопочку серых конвертов.
Облизав губы, я перебрал их. Марлен родился в сентябре, а Лида Осокина была на пятом месяце, когда разошлись временные потоки. Отнимаем… Вот нужный штемпель! Отправлено в последние дни апреля. Я осторожно вынул письмо — обычный шершавый листок из тетрадки в линеечку, загнутый по краю, чтобы влез в конверт.
Не то, не то… Я лихорадочно перебирал глазами корявые строчки, выписанные чернилами. Вот!
Дальше Лида передавала приветы многочисленной родне, и я передал письмо Марлену.