Армагеддон. Книга 1

Ллойд бросил на пол ножку от койки и схватился обеими руками за прутья решетки. Теперь он мог слышать шаги. Ему хотелось расплакаться от облегчения… в конце концов, он спасен… но в сердце у него вместо радости был страх, растущий ужас, заставивший его пожалеть о том, что он не промолчал. Промолчать? Господи! Что может быть хуже голода?

Мысль о голоде заставила его вспомнить о Траске. Траск раскинулся на спине, и одна из его ног торчала сквозь решетку камеры Ллойда. Область голени — ее самая мясистая часть — претерпела значительные изменения. На ней были следы зубов. Ллойд знал, кому принадлежали эти зубы, но почти не помнил о том, как это произошло. Чувства отвращения, вины и ужаса преисполнили его. Бросившись к Траску, он быстро спустил штанину на полусъеденной ноге и выпихнул ее за пределы своей камеры, опасаясь, как бы обладатель голоса не застал его за этим.

Разумеется, торопиться не было причин, потому что решетчатые ворота у входа в арестантское отделение были закрыты, а так как электричество вырублено, кнопка не сработает. Его освободителю придется вернуться и отыскать КЛЮЧ. Ему придется.

Ллойд вздрогнул, услышав, как заработал электромотор, приводящий в движение ворота.

Разобравшись с Траском, Ллойд вернулся к двери своей камеры. Услышав приближающиеся шаги, он невольно сделал два шага назад. Он бросил взгляд на пол коридора и увидел пару ковбойских остроносых ботинок с заостренными носами и сбитыми каблуками. Первая его мысль была о том, что у Поука были такие же ботинки.

Ботинки остановились напротив камеры.

Взгляд Ллойда медленно пополз вверх, скользя по потертым джинсам, кожаному ремню с медной пряжкой (на ней были выбиты различные астрологические знаки в паре концентрических кругов), джинсовой куртке с двумя большими пуговицами на нагрудных карманах — на одной было изображено улыбающееся лицо, на другой — труп свиньи и слова: КАК ВАМ НРАВИТСЯ СВИНИНА?

В тот самый момент, когда взгляд Ллойда неохотно поднялся до темного лица Рэнделла Флегга, тот закричал: "Ууу!" Звук разнесся по мертвому арестантскому отделению и вернулся вместе с эхом. Ллойд взвизгнул, отшатнулся, упал и заплакал.

"Все в порядке", — утешил его Флегг. "Все в порядке, парень. В полном порядке".

"Не могли бы вы меня выпустить?" — всхлипнул Ллойд. "Пожалуйста, выпустите меня. Я не хочу, чтобы со мной случилось то же, что и с кроликом, я не хочу этого, это несправедливо, если бы не Поук, я не смог бы натворить ничего, кроме мелкого хулиганства, пожалуйста, выпустите меня, мистер, я сделаю все, что угодно".

"Бедный парень. Ты похож на рекламный плакат летнего отдыха в Дахау".

Несмотря на сочувственный тон Флегга, Ллойд не мог решиться снова поднять глаза. Если он снова посмотрит ему в лицо, он умрет. Это лицо дьявола.

"Пожалуйста", — канючил Ллойд. "Пожалуйста, выпустите меня, я голодаю".

"Как давно тебя заперли в этой консервной банке, паренек?"

"Не знаю", — ответил Ллойд, утирая слезы. "Давно".

"Почему же ты до сих пор не умер?"

"Я понял, что происходит", — сказал Ллойд, обращаясь к ногам в потертых джинсах. "Я экономил еду и сделал себе небольшой запас".

"Случайно не откусил кусочек от этого славного парня в соседней камере, а?"

"Что?" — возопил Ллойд. "Что? Нет! Клянусь Христом Богом! За кого вы меня принимаете? Мистер, мистер, пожалуйста…"

"Его левая нога немного тоньше, чем правая. Вот я и спросил, дружок".