Армагеддон. Книга 1

22
18
20
22
24
26
28
30

Он подошел и помог ей встать. Выражение ее лица не изменилось. Глаза по-прежнему были широко раскрыты, и в них застыло выражение недоверия.

"Я виноват в том, что не остановил тебя. Чтобы не доставлять лишних хлопот. Чтобы не раскачивать лодку. Видишь, я тоже был эгоистом. И когда Фрэн поступила в колледж, я подумал: Ну что ж, Карла теперь может жить как хочет, и от этого никому не будет плохо, кроме нее самой, а если человек не знает, что ему плохо, то, возможно, с ним все в порядке. Я ошибся. Я и раньше ошибался, но никогда моя ошибка не была такой непростительной". Мягко, но с силой он взял ее за плечи. "А теперь, я скажу тебе как муж. Если Фрэнни нужно пристанище, то она найдет его здесь — как и было всегда. Если ей нужны деньги, она сможет найти их в моем кошельке — как и было всегда. И если она захочет оставить ребенка, она так и сделает. Более того, я скажу тебе одну вещь. Если она захочет покрестить ребенка, обряд будет совершен прямо здесь. Прямо здесь, в этой чертовой гостиной".

Рот Карлы широко раскрылся, и теперь из него стали доноситься звуки. Сначала они звучали странно, как свисток закипающего чайника. Потом они перешли в пронзительный вопль.

"Питер, твой собственный сын лежал в гробу в этой комнате!"

"Да. И именно поэтому я считаю, что не найти лучше места для того, чтобы покрестить новую жизнь", — сказал он. "Кровь Фреда. Живая кровь. А сам Фред, он уже много лет как мертв, Карла. Его давно уже съели черви".

Она вскрикнула и закрыла уши руками. Он наклонился и отвел их.

"Но червям не досталась твоя дочь вместе со своим ребенком. Неважно, откуда он взялся, но он живой. Ты, похоже, собралась ее прогнать, Карла. Что у тебя останется, если ты это сделаешь? Ничего, кроме этой комнаты и мужа, который будет ненавидеть тебя за то, что ты сделала. Если ты это сделаешь, то это будет все равно как если бы в тот день мы оказались втроем — я и Фрэнни вместе с Фредом".

"Я хочу подняться наверх и прилечь", — сказала Карла. "Меня тошнит. Думаю, мне лучше прилечь".

"Я тебе помогу", — сказала Фрэнни.

"Не смей ко мне прикасаться. Оставайся со своим отцом. Похоже, вы вместе с ним все продумали. Как вы расправитесь со мной. Почему бы тебе просто не поселиться в моей гостиной, Фрэнни? Не запачкать ковер? Не швырнуть угли из печи в мои часы? Почему бы и нет?"

Она захохотала и протиснулась в коридор мимо Питера. Она шаталась, как пьяная. Питер попытался взять ее одной рукой за плечи. Она оскалилась и зашипела на него, как кошка.

Пока она медленно поднималась по лестнице, опираясь на перила красного дерева, ее смех перешел в рыдания. Они были такими безутешными и отчаянными, что Фрэнни чуть не закричала, одновременно почувствовав, что ее сейчас вырвет. Лицо ее отца было цвета грязного белья. Наверху Карла обернулась и пошатнулась так сильно, что Фрэнни подумала, что сейчас она скатится вниз. Она посмотрела на них, как будто собиралась что-то сказать, но потом снова отвернулась. Мгновение спустя дверь ее спальни приглушила бурные звуки горя и боли.

Фрэнни и Питер потрясенно уставились друг на друга. Дедушкины часы продолжали тикать.

"Это подействует", — сказал Питер. "Скоро она придет в себя".

"Ты уверен?" — спросила Фрэнни. Она медленно подошла к отцу, прислонилась к нему, и он обняв ее одной рукой. "Мне так не кажется".

"Это неважно. Сейчас мы не будем об этом думать".

"Я должна уйти. Она не хочет видеть меня здесь".

"Ты должна остаться. Ты должна быть здесь в тот момент, когда — если, конечно, это случится — она придет в себя и поймет, что ты по-прежнему нужна ей". Он выдержал паузу. "Что касается меня, то я давно это понял, Фрэн".

"Папочка", — сказала она и положила голову ему на грудь. "Папочка, мне так жаль, я чувствую себя такой виноватой, такой виноватой…"

"Тсс", — сказал он и погладил ее по волосам. Ее волосы были освещены мягким вечерним светом, золотым и спокойным, таким, какой обычно освещает музеи. "Тсс, Фрэнни, я люблю тебя. Я люблю тебя".