Мельмот

Она пришла в аптеку еще раз, чтобы с гордостью продемонстрировать молодому человеку уменьшившееся красное пятно на руке и заживающую ранку. За время, прошедшее с того дня, как она была здесь впервые, Хелен с изумлением обнаружила, что город – даже мерзкие черные тряпки, болтающиеся на провисших проводах, даже канализационная вонь – приобрел в ее глазах какое-то особое очарование. По вечерам она стояла на балконе, объедая сладкую мякоть с косточек тамаринда, и различала вдалеке, за рядами покосившихся лачуг, свечение аптечного креста. Само присутствие здесь человека, чьего имени она даже не знала, расходилось по городу волной тепла, кругами по воде, как будто в грязную лужу уронили драгоценный камень. Она смотрела на свое тонкое бледное запястье, на перекатывающиеся под кожей жилки, и думала с восторгом, что он к нему прикасался. Стоило всего лишь обменяться парой реплик через прилавок – старший брат, сестренка! – и оба парня, с которыми она, как положено, делила постель во время учебы в колледже, стали казаться ей просто несимпатичными мальчишками. Конечно, это было абсурдно – но не более абсурдно, чем то, что обещал ей Рильке в маленькой спальне в Эссексе, пока мать внизу отваривала замороженный зеленый горошек.

На улице возле аптеки она увидела девочку.

– Привет, – сказала Хелен, узнав этот язвительный взгляд и манеру грызть кусок сахарного тростника. На сей раз с ней были еще две подружки, которые осмотрели Хелен с ног до головы и засмеялись. Она покраснела. Девочка смягчилась:

– Он там, мэм. Вы пришли к нему, да?

Подружки снова засмеялись. Зеленый крест над головой замигал. Хелен толкнула дверь. Он стоял за прилавком, повернувшись к ней спиной, и при звуке открывающейся двери его локти торопливо дернулись, но ей не было видно, что именно он делал. Потом он обернулся, и она увидела, что за эти несколько дней он изменился. Волосы, прежде ровно расчесанные на пробор, теперь падали на лицо, глаза припухли от недосыпа. В руках у него была маленькая кожаная сумка, которую он поспешно закрыл и спрятал под прилавок. Хелен долго стояла и молча ждала, что он узнает ее, и наконец он улыбнулся и сказал:

– Сестренка! Как ты? По крайней мере, рука у тебя на месте.

– Я хотела тебе показать, – ответила Хелен, подошла поближе и вытянула руку. – Смотри! Почти все прошло. Сначала было совсем плохо, за ночь опухла почти вся рука, и рана прямо пахнуть начала, такой противный запах. А теперь – смотри!

Он взял ее руку в свои холодные ладони, поднес к свету, с важным видом тщательно изучил и в конце концов произнес:

– Отлично! Вот увидишь, у тебя будет только небольшой милый шрамик.

На мгновение она увидела собственную руку его глазами и подумала, что в глубокой неровной впадинке, которая осталась на месте укуса, действительно есть что-то симпатичное.

– У тебя все в порядке? – спросила она, потому что с самого начала их общение не походило на обычную беседу врача и пациента, и ей казалось уместным задать этот вопрос. Его не удивило, что она спрашивает.

– Вчера вечером у нас случилась беда. – Он выпустил ее руку. – Мой брат Бенджи – он у нас умный, студент, юриспруденцию изучает – попал в аварию на мотоцикле. Перелом бедра и костей таза, ушиб позвоночника. Жить будет, но…

Он передернул плечами, и Хелен окатило волной жалости. Ее рука, лежавшая между ними, двинулась было к нему и замерла на полпути.

– Мне ужасно жаль. Он же поправится?

– Когда-нибудь – да. Но сейчас он так мучается, что я просто не могу этого видеть. Вот еду к нему.

Он замолчал, и Хелен с нежностью смотрела, как он отбрасывает со лба прядь волос. Потом он поднял на нее взгляд – не робкий, словно в ожидании отказа, а открытый, приглашающий:

– Хочешь со мной?

И Хелен, не чувствуя ни замешательства, ни малейшей неловкости, ответила:

– С удовольствием, спасибо. – И прибавила: – Меня, кстати, Хелен зовут.

– Арнел Суарес, – представился молодой человек. Он улыбнулся и сразу показался не таким измученным. – Приятно познакомиться, сестричка.