Полный газ

Она вошла последней, в хвосте шумной очереди из ребятишек и их мам. Случилось это в Квинсе, деревушке к югу от Кингсворда, на стоянке между начальной школой и бейсбольным полем. Зима покрыла поле полузамерзшей грязью; над ним вился запашок оттаявшего собачьего дерьма. День был под стать моему настроению: серый, пасмурный, с тяжелыми тучами, нависшими над землей, словно крышка гроба. В какой-то момент я увидел, что в фургоне осталась только одна женщина: маленькая, худенькая, в каком-то пестром мужском рединготе, который был ей велик, наверное, размера на три. Я сканировал возвращенные книги и на нее не смотрел, пока не услышал приглушенный всхлип. Женщина сжимала в руках большую, старую на вид книгу в твердой обложке, красноватую и с коричневым корешком, раскрыв ее на последней странице. Заметив, что я на нее смотрю, она подняла взгляд, слабо улыбнулась и смахнула слезы со щек.

– Не обращайте, пожалуйста, внимания, – попросила светским тоном. – Просто аллергия.

– На что у вас аллергия? – спросил я.

– Ну… – Она подняла глаза к потолку, стараясь сдержать слезы; но они все текли и текли по тонкому бледному лицу. – На несчастье, скорее всего. Еще на лаванду и пчелиные укусы. Но чаще всего такое случается, когда мне просто очень плохо.

Я выудил пачку бумажных салфеток, встал из-за стола и подошел к ней.

– Надеюсь, это не из-за того, что вы не смогли найти книгу, которую искали?

Она рассмеялась дрожащим, жалобно-благодарным смешком. Взяла у меня салфетку, шумно высморкалась.

– Конечно, нет! У вас здесь столько книг! Я вдруг подумала, что никогда не читала «Шерлока Холмса» и что загадочные преступления с английским акцентом отлично подойдут к вечернему чаю с вафлями. Смотрю на формуляр и вдруг вижу имя своего сына. Ну конечно же! Он уже брал у вас эту книгу! Кажется, даже помню, как ее читал, когда болел и не ходил в школу.

Она открыла «Приключения Шерлока Холмса» и показала мне бумажный кармашек, приклеенный к заднему форзацу, и в нем формуляр с именами читателей. По спине у меня поползли мурашки: в тот миг я понял, что передо мной одна из них – из Запоздалых. Ведь в современных библиотечных книгах никаких кармашков и формуляров нет – только штрих-коды, которые мы считываем сканером.

В формуляр были вписаны карандашом с полдюжины имен. И первое из них: Брэд Долан, 13.04.59. Женщина перевернула формуляр и подчеркнула ногтем то же имя чуть ниже: Брэд Долан, 28.11.60.

Я словно проглотил одним махом стакан ледяной воды: внутри все заледенело, и к горлу подступила тошнота. Один из последних великих романов Брэда Долана называется «Расследуй это!» Главный герой – детектив по имени Шелдон Хомс, способный при помощи дедуктивного метода из самых незначительных деталей делать поразительные выводы: например, увидев у женщины обгрызенные ногти, может определить, что месячные у нее начались в одиннадцать лет и что когда-то у нее жил кот по кличке Аспирин. Еще мне смутно помнилось, как, выступая перед нашим классом, Брэд Долан говорил: всегда любил истории о Шерлоке Холмсе за то, что они утешают нас прекрасной ложью. Уверяют, что мир разумен, что все на свете имеет свою причину и цель. Но во Вьетнаме он убедился, что это не так. Там американские солдаты сжигали напалмом детей, чтобы победить политическую идеологию, основанную на мысли, что люди должны друг с другом делиться. Почему? Зачем? Ни одному, даже самому гениальному детективу вовек не разгадать сию загадку.

Я уже знал, что женщина забрела в библиобус из прошлого – понял по холоду внутри, – но, чтобы окончательно удостовериться, попросил у нее книгу. Взял в руки и закрыл.

У нее в руках это было старинное издание, должно быть, тридцатых или сороковых годов, с выцветшим переплетом и почти неразличимым рисунком на нем. У меня в руках оказалась ярко-малиновая бумажная обложка, на которой спешили куда-то по лондонским улицам Бенедикт Камбербетч и Мартин Фримен. «Этюд в багровых тонах» с предисловием Стивена Моффата.

– Брэд Долан? – повторил я. – Кажется, знакомое имя.

– Может быть, он доставлял вам газеты, – рассмеявшись, ответила женщина.

– Скорее уж это были вы. А он спал на пассажирском сиденье.

Я вернул ей книгу – и смотрел, как у нее в руках книга вновь обретает твердый переплет, коричневый корешок и выцветший почти до неразличимости рисунок: золотую трубку, вытисненную на красноватой обложке.

– Спасибо за салфетку, – сказала женщина. Лицо у нее распухло от слез. – И извините меня.

– А чем он сейчас занимается? Ваш сын?

– Он там, за океаном, – ответила она. – Пошел добровольцем. Отец его погиб в Корее, ну и… и Брэд решил, что не может в такое время отсиживаться дома. Он очень храбрый, мой Брэд. – Тут лицо ее сморщилось, она прикрыла глаза рукой, и плечи мелко затряслись. – Простите, – повторяла она сквозь судорожные всхлипы, – простите! Не знаю, почему… Раньше со мной такого не бывало.