Поэтому Митенька не удивился, увидев ее — сидящую в кресле так, как она сидела, когда они увиделись в последний раз. Она была еще очень слаба после родов, но пожелала принять Бетанкура, как подобает, в нарядном платье. Кормилица принесла ребенка и дала ей прямо в объятия. При посторонних он не мог даже прикоснуться к сыну, только перекрестил младенца. Рогоносный супруг также сидел в кресле, весьма довольный и гордый — полагал, что, невзирая на годы, одышку, норовящие отказать ноги, он сумел сделать юной жене ребенка.
Он увидел ее издали и понял: она пришла, чтобы помочь спасти плиту.
Потом на него напали демоны, помешали пробиться в подвал, бросили его на колени, как последнего виллана. Потом он увидел, что Изабо спешит на помощь, вырвался, подхватил ее и кинулся в обрамленную стеклянными клыками дыру.
Первая память дала ему силу совершить это. Вторая, пробившись сквозь пласт первой, подсказала, как быть дальше. Он сумел запереть дверь перед носом у демонов.
В маленькой комнате, освещенной блекло-серыми окошками, по три-четыре на стене, он посадил Изабо на единственный стул. Она что-то говорила, он не понимал слов, но видел ее глаза. Ее тоже неудержимо влекло к плите.
Откуда она знала тайну, Бетанкур не задумывался. Он за все эти годы только раз написал ей и передал письмо с купцами, которые привозили в Ригу немецких ремесленников-колонистов. В письме он сообщал, что ребенок жив и здоров, хорошо питается, растет, и ему уже впору доспехи оруженосца, которые куплены у Иоганна Бердевиса, владельца Икскюльского замка. Бетанкур оказался там вместе с рыцарями Ливонского ордена, которые два года назад сняли часть замка за триста марок, и они же надоумили тамплиера поменять имя и прозвание, чтобы звучало на немецкий лад. Он даже не был уверен, что она получила это письмо — ведь купцы из Любека обещались передать его знакомым торговцам в Дюссельдорф, чтобы те переправили парижским купцам. В Париже оставалась родная тетка Изабо, которая наверняка знала про это дело с подмененной монахиней. Очевидно, письмо, шедшее по меньшей мере год, все же попало в руки женщине. Изабо вряд ли давала монашеский обет — ведь для всех она была теперь сестрой Аньес, уже принесшей все обеты. Она могла уйти из обители…
Но Бетанкур ее не звал!
Она была ему все эти годы необходима, но он ее не звал!
Изабо что-то говорила, он понял не слова, а общий смысл: она беспокоилась о ребенке, о мальчике. Он ответил, что мальчик вырос, носит прозвание известного рыцарского рода, обетов на себя не наложил, со временем женится на богатой девице. Изабо никак не желала понять, что маленький Арно теперь — молодой и прекрасный рыцарь. Видимо, он был необходим ей таким, каким она его нянчила и носила на руках. Тут Бетанкур ничего поделать не мог.
Плита была внизу, ее захватили враги.
Бетанкур был безоружен, но чувствовал в себе отчаянную, бешеную силу. Он мог голыми руками раскидать отряд латников. Просто, подняв одного над головой, кидать его в прочих.
Нужно было всего лишь спуститься вниз по витой лесенке.
Его ненадолго отвлекли экраны на стенах. Он узнавал знакомые помещения. Та часть памяти, которая принадлежала Митеньке, оживилась, стала приделывать к каждому помещению подробности. Несколько секунд этот человек пробыл референтом Митенькой, потом вспомнил о плите.
Он откинул люк и полез вниз.
Его встретили выстрелами.
Бетанкур понял — у демонов дьявольское оружие. Если бы с ним был кто-то из старших орденских братьев — то усмирил бы демонов сильными молитвами. Бетанкур не успел этому научиться.
Он знал, что плите служат усмиренные и укрощенные демоны, знал, как велика власть над ними священных имен. Это было опасной игрой — добыча денег при помощи нечистой силы могла плохо кончиться. Но сильные заклинания, которыми владели старшие братья, считались надежными. И было еще одно, что объяснили Бетанкуру, когда допустили до участия в ритуале. С годами духовная сила того, кто читал молитвы и заклинания, крепла и достигала совершенства. С годами — это значило, что лишь после шестидесяти тамплиер полностью владел собой и держал в руках все нити ритуала. А второй участник, наоборот, должен быть не старше тридцати, горяч и страстен. Тогда большие синие искры принесут много золота. Если же один не нажил силы, а другой мало способен к страсти, кое-что получится, демоны кинут на плиту несколько монет и беззвучно скажут: нате, отвяжитесь.
Значит, пока он был далек от плиты, демоны сбросили оковы. Свидетельство тому — острая боль в ногах.
По лестнице он взобрался, хватаясь за перила, и рухнул на пол. Последним усилием закрыл дыру крышкой люка.
И проснулся страх.
ebooksa