Золотая цепь

– Анна, – пролепетал Мэтью, вцепившись в плечо Джеймса. – Неужели тебя послали привести нас?

В коридоре, небрежно привалившись к стене, стояла кузина Джеймса Анна Лайтвуд в шикарном наряде, состоявшем из облегающих брюк и рубашки в тонкую полоску. У нее были голубые глаза Эрондейлов, взгляд которых всегда вызывал у Джеймса неопределенное беспокойство, потому что ему казалось, что на него смотрит сам отец.

– Если под словом «привести» ты подразумеваешь «приволочь обратно в бальный зал любым способом», то да, – ответила Анна. – Девушкам нужно с кем-то танцевать, нужно, чтобы кто-то повторял им, как замечательно они выглядят, и я не могу справиться со всем этим в одиночку.

В этот момент музыканты заиграли новую мелодию – веселый вальс.

– Чтоб мне провалиться, только не вальс, – в отчаянии простонал Мэтью. – Я ненавижу вальс.

Он осторожно начал пятиться, но Анна схватила его за рукав.

– Ну уж нет, не уйдешь, – рявкнула она и твердой рукой подтолкнула обоих в сторону танцевального зала.

– Хватит уже таращиться на себя в зеркало, – усталым тоном произнес Алистер. – Ну почему женщинам необходимо постоянно себя разглядывать? И почему у тебя такое недовольное лицо?

Корделия злобно уставилась в высокое зеркало на отражение брата. Они ждали начала праздника за дверьми большого бального зала Института. Алистер выглядел безупречно в черном вечернем костюме и белой сорочке; напомаженные светлые волосы были аккуратно зачесаны за уши, на руках – лайковые перчатки.

«Потому что мне наряды подбирает матушка, а тебе она позволяет одеваться по собственному вкусу», – подумала девушка, но не произнесла этих слов вслух, потому что мать стояла рядом. Сона была твердо намерена одевать Корделию по последней моде, пусть даже эта «последняя мода» совершенно не подходила ее дочери. На сегодняшний вечер она выбрала для Корделии платье бледно-лилового цвета, отделанное сверкающим стеклярусом. Медно-рыжие волосы девушки были подобраны вверх и уложены в виде мелких кудряшек, а чудовищный длинный корсет в виде буквы S стискивал тело и буквально не давал возможности дышать.

Корделия считала, что выглядит просто ужасно. Пастельные тона были последним писком моды, картинками с такими платьями были забиты модные журналы, но журналы подразумевали, что девушка должна быть светловолосой, бледной, с крошечной грудью. Корделия определенно не подходила под это описание. Бледные тона совершенно не шли к цвету ее лица, и даже корсет не мог сплющить ее бюст. Темно-рыжие волосы не были ни редкими, ни послушными: они были длинными и густыми, как у матери, и в распущенном виде достигали талии. Прическа с мелкими локонами смотрелась нелепо.

– Потому, что я вынуждена носить корсет, Алистер, – отрезала она. – Я хотела взглянуть, не стала ли я фиолетовой от натуги.

– А что здесь плохого? Фиолетовый будет отлично сочетаться с цветом твоего платья, – заметил Алистер. Корделия вспомнила отца и горько пожалела о том, что его нет здесь: он всегда говорил ей, что она прекрасна.

– Дети, – с укором в голосе произнесла мать.

У Корделии возникло ощущение, что Сона будет называть их «детьми» даже тогда, когда они оба состарятся, поседеют и будут переругиваться, сидя в креслах на колесиках.

– Корделия, корсет не только создает женственный силуэт, но и демонстрирует хорошее воспитание и тонкий вкус дамы. Алистер, оставь сестру в покое. Сегодняшний вечер очень важен для всех нас, и мы должны постараться произвести хорошее впечатление.

Корделия поняла, что матери неловко оттого, что она была здесь единственной женщиной в покрывале; кроме того, ее волновал тот факт, что она не знает почти никого из влиятельных гостей. В Тегеранском Институте она сразу сориентировалась бы и поняла, кто есть кто.

Завтра все будет иначе, повторила про себя Корделия. Не имеет никакого значения, какого цвета ее платье и как оно на ней сидит; важно только то, сумеет ли она очаровать влиятельных и могущественных Сумеречных охотников, которые могут представить ее Консулу и замолвить за нее словечко. Она заставит Шарлотту понять – она всех их заставит понять, что ее отец, может быть, и плохой стратег, но не преступник и не заслуживает тюремного заключения. Она заставит их понять, что семье Карстерс нечего скрывать.

Она сделает так, что ее мать снова будет улыбаться.

Двери бального зала распахнулись, и на пороге появилась Тесса Эрондейл в наряде из розового шифона; прическу ее украшали крошечные розы. Корделия сомневалась в том, что ей нужен корсет. Она и без того выглядела хрупкой и воздушной, как фея. Глядя на эту женщину, трудно было поверить в то, что она сокрушила армию металлических монстров.