Вечер они с Данарией провели в компании зелени, гирлянд, чая с мороженой вишней, десятка стражников и томика стихов неизвестного поэта, которые Нико, исходя из стилистики, отнес к переводу с намулийского. Императрица расспрашивала слугу о родословной, и принц ни разу не сбился, повторяя легенду, придуманную отцом. Он даже воспользовался реальным фактом – побегом на другом корабле вместо того, где за ним якобы должен был присматривать дядя.
– Собственно, из-за этой глупости я в итоге лишился бумаг, печатки и всех денег.
– Такой необдуманный поступок вполне в вашем стиле! – рассмеялась Данария. – Но как же вы умудрились все-таки добраться сюда, да еще и пройти отбор?
– Отец всегда говорил, что в книгах и го я умен, как божество, а вот по жизни – дурак дураком, – пожал плечами принц. – Пришлось много играть с торговцами на корабле. Однажды я выиграл у одного ноойца всех рабов, а он потом послал их убить меня.
– Это оттуда у вас столько шрамов? Лекарь передавал, что у вас тело настоящего разбойника. Мне даже удвоили охрану из-за этого.
– У нас в Соаху, кто не дерется – тот либо младенец, либо старик, либо труп, – честно признался Нико.
«Если хочешь понравиться человеку – говори с ним искренне и не бойся признавать ошибки», – советовал Такалам.
Он был прав. Императрица оказалась довольна и на следующее утро пригласила Нико опять. С тех пор каждый день до обеда они гуляли по библиотеке, а вечерами допоздна засиживались в зимнем саду. Нико стал личным фаворитом Данарии, чего не было уже много лет, и при дворе это произвело совершенный фурор. Жеральд перестал кривляться и вел себя угодливо, слуги уважительно кивали в знак приветствия и старались познакомиться с принцем поближе.
Дамы, и без того с первых дней поглядывавшие на западного чаровника кокетливо, когда он стремительно взвился по карьерной лестнице, и вовсе облепили его, словно осы виноград. Нико отмечал, что большинство местных фрейлин гораздо умнее и начитанней необразованных соахских служанок, но его все равно раздражало их навязчивое внимание. Эти девушки словно предлагали себя на блюде, даже приглашали принца в свои покои поздно ночью «на чашечку какао» и не считали это унизительным. С умных разговоров они тут же скатывались в пошлый флирт и норовили то ненавязчиво тронуть его за плечо, то задержать прикосновение пальцев при передаче какой-нибудь вещи. Нико хорошо видел подобные мелочи: и Тавар, и Такалам учили его наблюдать за людьми, хотя и для разных целей, – поэтому принц не давал манипулировать собой даже самым обольстительным красавицам. Единственное, для чего он использовал их – знания, слухи и новости. Во дворце стоило быть осторожным и узнавать обо всем в числе первых.
Через половину трида, когда оттепели грели землю все чаще, а в пределах дворцовых угодий почти не осталось снега, Нико почувствовал, что пришло время осторожно намекнуть императрице о тайных книгах, но ни в тот день, ни на следующий он ничего не спросил. У принца просто не поворачивался язык, словно одна фраза могла обрушить мост под его ногами. Нико вынужден был признать – ему нравилась Данария. И его почти устраивала эта жалкая, убогая жизнь в роли слуги, потому что она позволяла видеть императрицу каждый день.
До опасной даты – праздника в честь Валаария оставалось не так много времени, но даже это не было достаточной причиной сдвинуться с места. Если Нико найдет и выкрадет книгу, придется убираться из дворца. И он никогда больше не увидит женщину, каждая минута с которой – томительное наслаждение красотой и ясностью ума. Только к ней Нико хотел прикасаться и только ее не мог тронуть даже пальцем. Она была недоступна ему, как драгоценная жемчужина, для обладания которой ныряльщику никогда не хватит задержанного в легких воздуха. Спина принца заживала, а душу терзали муки первой любви.
«Она же старуха», – убеждал себя Нико и тут же подмечал трогательные ямочки на щеках Данарии и то, что ростом она едва достает ему до плеча.
«Она относится ко мне, как к собаке», – мысленно ругался он и пылал от удовольствия, когда императрица спрашивала о его здоровье, даже если она делала это с откровенным сарказмом.
«Она чужая жена», – думал принц, а сам хотел только одного – прижать ее к стене где-нибудь в темном углу и страстно, жарко поцеловать, но за ними каждый раз тащился отрезвляющий мысли шлейф стражников, и это разбивало даже романтику розовых аллей в зимнем саду.
«Нико, Нико, в кого ты превратился, болван?… Сначала купальный мальчик, теперь влюбленный служка. Сожги тебя затмение со стыда! Просто спроси у нее о книге и выкради этот клятый том, если он вообще здесь есть! Уходи отсюда, пока не поздно! Пока ноги еще двигаются. Пока ты не приклеился к этому месту, не врос в стены. Пока не обезумел до смертельного риска. Пока не согласился стать чучелом на шкафу или узором на ширме, лишь бы видеть ее каждый день».
Глава 22
В доме Зехмы
– Олья, я просил вас не пускать зверя в мою каюту, – сдержанно сказал Кайоши. – Он может начать метить углы и создавать беспорядок.
ebooksa