— Возможно, он съест её, — прямолинейно предположила доктор Унтерманн. — Это форма дритифилии.
— Форма чего? — нижняя губа Бэрроуза отвисла в недоумении.
— Дритифилизм, или дритифилия. Это часть клинической области того, что мы считаем ОКР — обсессивно-компульсивным расстройством, — eё ухоженный указательный палец поднялся. — Но весьма редкая, до такой степени, что уже не диагностируется, — идеально подведённые глаза моргнули раз, другой. — Не знаю точно почему.
Но Бэрроуз сидел перед элегантной, утончённой женщиной за широким столом вишнёвого дерева в растерянности.
— Дрит…
— Дритифилия, — повторили её слегка накрашенные губы.
— Это такое название? Это… диагноз?
— Да, вернее… был. Он исчез из диагностических индексов в конце шестидесятых. Тридцать лет он был в списке ДСР. Это настольная книга мозгоправов — «Диагностическое и Статистическое Руководство по психическим расстройствам». Но из последних переизданий «дритифилия» как диагноз исчезла. По сути, она была подразделена на некоторые новые отклонения.
Бэрроуз чувствовал себя потрясённым:
— Вы хотите сказать, у моей… проблемы… действительно есть название?
— Да, — живо ответила Марша. — И вам очень повезло, что мой главный офис находится в Сиэтле. Кроме меня на западном побережье есть лишь два других специалиста разбирающихся в подобных заболеваниях. Один в Лос-Анджелесе, другой в Сан Диего.
Бэрроуз сделал передышку, чтобы посмотреть на неё — эту изящную и уникальную специалистку, которая за 450 долларов в час согласилась принять его. Для Бэрроуза эта оплата, была как карманные деньги для обычного человека. Он отдал бы всё; всё, чтобы ему помогли.
Доктору Марше Унтерманн было примерно за пятьдесят, модно одета, изящные манеры, невозмутимое лицо, но пристальный взгляд тёмно-зелёных глаз. Постриженные до плеч, прямые, блестящие, тёмно-серые волосы не старили, но придавали ей экзотические черты; она была убийственно привлекательна. Бэрроуз подумал о Лорен Хаттон, или о Жаклин Биссе. Он нашёл Маршу просто просматривая сайт Департамента Ментальной Гигиены; телефон и адрес офиса доктора Унтерманн были единственными под заголовком «Кризисные амбулаторные больные/аномальная психиатрия».
Для Бэрроуза «аномальная» было слабо сказано.
— Значит, это тот изгой, тот бродяга побудил вас связаться со мной, — она скорее констатировала, чем спрашивала.
— Верно, — из-за своих откровений, Бэрроуз всё ещё чувствовал себя крайне неудобно.
Но всё-таки, что-то в ней его успокаивало, словно признание безымянному священнику за ширмой. И он помнил то, что Унтерманн говорила ему раньше:
— Я полагаю, судя по вашей внешности, вы человек состоятельный?
— Я богат, — без энтузиазма сказал Бэрроуз. — Я инвестиционный банкир.