Либерти

22
18
20
22
24
26
28
30

– Неужели ты думаешь, что я за один раз мог изучить объект, найти слабые места, установить оптимальное для проникновения и побега время, и успеть при этом прихватить с собой то, что значится в моем заказе?

– Бог мой, какие выражения!

– Эта старушка перевезла на «Либерти» большую часть своей коллекции и поместила её в тайной комнате, куда можно попасть только через её гардероб в спальне. А учитывая, что спальня – её любимое место в доме и проводила она там большую часть свободного времени, мне попасть в хранилище было крайне сложно.

– И что? – интересуюсь я после долгого молчания. – Тебе удалось найти абсолютно все сокровища, что принадлежали семье Валери?

– Мне кажется, или я отчетливо слышу в твоем голосе надежду? – забавляется Эрик. – Нет. Я нашел только украшения, которые принадлежали её бабушке. А три картины, настольные часы и мужские запонки с гравировкой, по всей видимости, остались в другом месте.

– Или они просто тайно хранятся у других «невидимых», – буркаю я. – Зачем ты закопал драгоценности?

– Если бы Салли-Малли заметила пропажу, она бы явно вызвала полицию, сказав, что из её дома похитили ювелирные украшения. Мне нужно было просто подождать некоторое время, когда всё уляжется и успокоится и только тогда принести это добро Валери.

– Но старушка умерла…

– Чем очень упростила мою жизнь, хотя, я и без того бы справился. Если честно, мне жаль, что с ней так вышло. Если бы она не была настолько активной, то, возможно, таинственная Ли Массаллис до сих пор была бы жива.

– Что значит «активной»? И почему ты так улыбаешься?

– А что, нельзя?

– По-моему, тема совершенно не для улыбок!

– Ты очень красивая.

– Я это знаю, лучше ответь на мой вопрос уже!

Эрик вздыхает и разминает пальцами шею.

– У неё было очень много любовников. Дошло?

– Значит… Значит у неё действительно было три… Четыре? – гадаю я, глядя на улыбчивого Эрика. – Пять? Десять?

– Одиннадцать, – шепотом поправляет меня Эрик. – И, если тебя всё ещё волнует это, то меня среди этих парней не было.

– ОДИННАДЦАТЬ?! Она же старая, как сморщенная пятка какой-нибудь пятидесятилетней обезьяны! Как она могла вести такую активную половую жизнь?!

– Ты меня спрашиваешь? – смеется Эрик.