– Я тебя хочу, а не твои бутерброды!
– Дима, мне нужно приготовить ужин, потому что скоро приедут родители! – взорвалась я, стукнув жирной рукой по столу. – Сколько раз можно говорить, я управлюсь здесь, потом поднимусь к тебе, с улыбкой раздвину ноги и ты расслабишься! Все?! Договорились?!
– Типа тебе это не надо что ли, да?!
– Представь себе! Мой организм вполне может прожить без секса несколько месяцев!
Забросив мясо в казан, я принялась яростно мыть посуду, слыша тяжелые шаги Димы по лестнице. Наверху послышался треск, опять что-то свалилось, а мои мысли стремительно закипали в черепушке.
Какие дети? Какой секс? Какая любовь, когда меня просто наизнанку выворачивало от того, что творилось в постели? Если в восемнадцать лет я была неопытной дурочкой, что соглашалась на всякие эксперименты в силу своего обыкновенного незнания, то сейчас я точно знала, что оральный секс – дрянь, анальный секс – мерзость, а игрушки для самых разных мест – забава для извращенцев! Почему я должна была делать все это? Почему за свои собственные желания я должна была переживать выматывающие ссоры, расшатывать себе нервы и вконец перестать воспринимать близость двух людей, как не нечто возвышенное, где доверие сплетается с таким простым и приятным желанием получить и доставить удовольствие своему партнеру, а просто, как обыкновенный и грязный перепихон? И в этой грязи я буду делать детей?
– Я сегодня видел женщину. Рыжие волосы до плеч. – Я обернулась и уставилась на Диму, что не спеша подошел ко мне и с напыщенным видом сложил руки на груди. – Думаю, она узнала меня. А папа твой шел позади. Кивнул мне молча и быстро вышел с ней.
Несколько раз моргнув, я тихо спросила:
– Где видел?
– В клинике. У меня прием был, а папа этого, видимо, не знал.
– К маме… – шепнула я, ошарашенная услышанным.
– Что?
– Он привел эту мразь к маме на работу. В вечернее время, когда она уже дома. А остальные… – я подняла на него глаза. – Они же все поняли. Кто эта баба такая. Пока мамы нет на работе, он привозит свою шалаву зубы лечить. Он нормальный?
Я выключила плиту и смахнула слезу с щеки. Когда снова повернулась к Диме, его взгляд стал настороженным.
– У него крыша совсем поехала, да? Он маму больше двадцати лет унижает, а теперь что, решил окончательно добить? Или он действительно не осознает, что делает?!
– Успокойся.
– Куда успокоиться?! – выкрикнула я сквозь слезы. – Ладно… Любовь-морковь… Живите в своем поганом мирке, только какого хрена смешивать это все?! Какого хрена он не находит в себе смелости сделать выбор?! Сейчас ведь все сотрудники будут говорить о моей маме… Об этой шлюхе, у которой нет не стыда не совести!
– Катя, сядь и…
– К черту! Спишем его тупость на то, что он мужик! Но она ведь женщина? Она, черт возьми, женщина?! В ней хотя бы что-то должно быть человеческое или нет? Ты уже влезла в семью, ты уже практически родственницей стала, но зачем ты приходишь к маме на работу…