До самой дрожи

Оказалось, что и с Ваней папа успел побеседовать. Объяснил тринадцатилетнему сыну, что его родители больше не любят друг друга, что у папы есть другая женщина, к которой он, собственно, и уходит. По словам мамы, Ваня спокойно отнесся к этой новости, однако после того, как мама с улыбкой провела папу и закрыла за ним дверь, мой брат заперся в своей спальне и больше от туда не выходил.

– Я очень переживала. Все заглядывала к нему, а он на боку постоянно лежал в обнимку с подушкой. Катюш, ты поговори с ним как-нибудь аккуратно. Узнай, что он думает. Мне то он точно ничего не скажет.

Такая возможность выпала буквально через пару часов, когда Ваня вышел из своей берлоги, где как обычно все шторы были задернуты, а яркий свет включался исключительно во время подготовки к урокам. Мама поспешила скрыться у себя, а мы с братом остались в гостиной. Я заварила ему чай, разогрела оставшееся с ночи пюре и кусочки курицы. В моих глазах некогда энергичный и заводной Ваня выглядел слишком усталым и расстроенным, а за это я винила исключительно нашего папу.

– Как спалось? – спросила я, сев рядом.

– Нормально.

– А мы вчера в «Монополию» играли и в «Мафию». Было весело, особенно, когда я всех убедила, что я – не мафия, хотя поверь, моя жизнь висела на самом волоске.

– Мм.

– И в итоге, я победитель!

– Молодец.

– Тебе понравился салют вчера? Кажется, был лучше прошлогоднего.

– Наверное.

– Мы с женщинами под козырьком стояли, а то пепел сыпался на головы, – глупо хмыкнула я от волнения.

– Тебе мама говорила?

– Мм?

Я в ступоре уставилась на Ваню. Он как будто повзрослел на моих глазах за несколько секунд!

– Про папу говорила тебе?

– Ну… Так, вкратце…

– Он приходил ко мне в комнату, – серьезным тоном сообщил мой брат. Мы давно заметили, что его голос стал ломаться, но сейчас он огрубел настолько, что мне становилось не по себе. Я как будто предчувствовала что-то очень не хорошее. – Рассказал о какой-то женщине. Это правда?

С трудом глотнув, я ненароком издала странный звук. Ваня посмотрел на меня и в этом его взгляде напрочь исчез задорный тринадцатилетний мальчишка.

– Да.