— Вот эту комнату мы и делили на двоих с Мариной Петровной, — сказала Елизавета Николаевна, оставляя дверь чуть-чуть приоткрытой. Как будто давала себе возможность сбежать. — Не знаю, по какой причине мои коллеги решили, что я знала ее лучше других. Мы практически не общались.
— Я могу немного осмотреться здесь?
— Да, конечно.
Максим медленно обошел кабинет, заглянул во все дверцы шкафа, прошелся пальцами по учебникам и методичкам, затем направился к столу. Выдвинул один ящик, второй, а третий оказался заперт.
— Что здесь?
— Здесь мои вещи. Я всегда запираю ящики, которыми пользуюсь сама.
— Я могу взглянуть?
Елизавета Николаевна одарила его холодным взглядом, но ключ достала. Смотреть на ее вещи не было никакого практического толка, скорее хотелось просто убедиться, что в местах, недоступных чужому взгляду, у нее такой же порядок. Все равно как заглянуть в святая святых. Так и оказалось: если в ящиках Соболевой царил форменный бардак, то здесь был самый настоящий парад на Красной площади. Несколько блокнотов и ежедневников лежали друг на друге строго по размеру, от большего к меньшему. Ручки и карандаши в специальной коробочке были распределены по цвету и словно выровнены линейкой. В еще одном ящике, тоже запертом, нашлись предельно аккуратно открытые, ровно по шву, упаковки с пакетиками чая, кофе, печеньем и конфетами. Максим исподтишка взглянул на стоявшую рядом учительницу. Надо же, в такие годы быть таким педантом. Взгляд сам собой скользнул по ее правой руке, отмечая отсутствие обручального кольца. Нет, он сам любил порядок, но построение китайской армии в шкафу не выдержит ни один мужчина. Да и женщин таких он до этого еще не встречал. Теперь, когда тусклый желтоватый свет лампы подсвечивал Елизавету Николаевну сверху, он видел, что она на самом деле очень молода, лет двадцати пяти, не больше. Чуть растрепанные волосы в этом свете отливали золотом, а на лице просвечивались веснушки. Их было немного, только на аккуратном носике и возле глаз, но они выглядели очень мило, и совсем не вязались с образом строгой учительницы. Зеленые глаза цвета молодой травы прятались за очками в черной оправе, и Максим сам не понял, как у него вырвался вопрос:
— Зачем вы носите очки?
По лицу Елизаветы Николаевны скользнула растерянность, словно она не поняла вопроса.
— Что?
— Ваши очки. — Он коснулся уголка своего глаза. — Зачем вы их носите?
Она несколько секунд молчала, и спектр эмоций на ее лице стремительно менялся: от растерянности до удивления, а потом и негодования. Странно, но от строгости и неприступности не осталось и следа. Елизавета Николаевна вспыхнула, как факел, ровно на несколько мгновений став похожей на настоящую рыжую девчонку с веснушками, но уже в следующее мгновение снова превратилась в Снежную Королеву.
— А зачем обычно носят очки? — холодно спросила она.
— Чтобы лучше видеть, — послушно ответил Максим, не сдержав улыбки. Теперь, когда он убедился, что строгость эта — всего лишь удачная маска, ему стало смешно и захотелось подразнить ее. В конце концов, он не на работе, а обычный доброволец. — Но для этого нужны стекла с диоптриями, а у вас обычные. Из этого я делаю вывод, что вы носите их для солидности.
Он видел, как загорелись гневом ее глаза и ярким пожаром — щеки. Наверное, никто раньше не замечал того, что стекла в ее очках без диоптрий. Почти захотелось извиниться на свою наблюдательность, но уж больно забавной выглядела девчонка, как будто сотканная из противоречий. Все эти очки с простыми стеклами, строгие блузки и юбки, карандаши под линейку — это как будто слишком чужеродно для нее. Брови цвета темной карамели, рыжевато-русые волосы, светло-зеленые глаза, алеющие щеки — вот что настоящее.
— Сколько вам лет?
— Какое это имеет отношение к вашему расследованию? — Вопрос прозвучал резче и порывистее всех предыдущих фраз.
— Никакого, — Максим улыбнулся и развел руками. — Я просто поддерживаю беседу.
— Я бы предпочла, чтобы беседа была по делу.
ebooksa