Небеса всё знают

И хотя сначала мне казалось это очень глупым, но сейчас я ощущаю, как появляется нежелание расставаться с этой обидой. Внутри всё борется с новым шагом для меня, и я крепче сжимаю руку, чтобы не выскользнула лента из рук.

– Флинт, вспомни всё, что ты написал. Прочувствуй каждое слово, окунись в омут боли и решись на это, – она словно понимает то, что творится со мной внутри. Мягко поглаживает мою грудь, а перед глазами пробегают строчки. Столько лет пройденного и прожитого мной. Неверного. Иногда смех надо мной. Опустошение. Грудь болит от яростно бьющего сердца, ещё немного и оно вырвется, разломав всё на своём пути.

– Ты сам должен захотеть. Искренне простить их и себя. Отпустить, чтобы освободить место для других людей.

Распахиваю глаза, и в голове что-то щёлкает. Рука разжимается, и я с шумом втягиваю в себя воздух и выдыхаю, как только лента исчезает из моих рук. Джесс крепче обнимает меня и целует в шею. А я смотрю на красный воздушный шарик, поднимающийся всё выше и выше. Там содержатся все мои воспоминания, касающиеся бывших друзей. Там моё прошлое, которого совершенно не жаль.

– Боже, – шепчу я, а сердце успокаивается, меня с головы до ног окатывает мягкой волной, опускающейся на мои плечи. Свобода.

– Господи, ты права, – жмурюсь от переизбытка эмоций, от этого воздуха внутри, и это невероятно.

– Конфетка, так хорошо… чёрт, так хорошо, – хватаю её за руку и тяну к себе на колени. Её глаза блестят от слёз, она прижимается ко мне и целует. Медленно. Воодушевляюще. И я хочу задушить её в своих руках. Знаю, что это всё тоже иллюзия, созданная для разума и сердца, но лишь один человек добился от меня веры в неё. Веры в небеса.

– У нас ещё осталось несколько писем, и нам лучше бы закончить с этим сегодня, чтобы завтра ты ощутил то, что я тебе обещала, – Джесс выпутывается из моих рук и подскакивает к шарикам.

Можно быть скептиком сколько угодно, но когда сердце начинает биться в другом ритме, облегчённом, то желаешь услышать всю красоту, которую сулит подарить освобождение. И кто бы мог подумать, что обида, боль, ошибки, вина, извинения, мысли, жалящие изнутри самые уязвлённые места, мы сами запираем их в клетку, и они живут в нас. Это похоже на зоопарк, в который ты приходишь в моменты слабости, выбираешь животное и открываешь дверь, позволяя или укусить тебя, или же разодрать острыми когтями. У тебя появляется возможность свалить всё на этого зверя, хищника, которого ты лишь хотел приласкать. Никто не винит тебя в этом, списывая на нормальную человеческую реакцию, наоборот, они жалеют, а ты добивался именно этого. И вроде бы все эти звери заперты, и никому не догадаться о том, что ты живодёр, мазохист и изверг в одном лице. И твоя цель – ты сам, чтобы была возможность оправдать себя. Именно так выглядит та ловушка, в которую я поймал себя. Мне страшно было отпустить прошлое, потому что тогда бы у меня не осталось бы ни одной маленькой соломинки, чтобы зацепиться и обвинить в своём истязании других. Но сегодня мне повезло, ведь у меня есть Джесс, наделённая невероятной силой, красивым звуком сердца, добротой и отзывчивостью, и она заметила меня. Она помнила меня другого и верила в него. Мужчине не нужно много, а лишь человек, ради которого он готов отказаться от оборонительных ворот, скрывающих его настоящее обличие, чтобы показать себя. Нет, это может быть не так обворожительно, как думают другие. Нет, здесь ничего сказочного не существует. Просто мужчина открывается только одной. Открывается полностью. Разумом. Сердцем. Душой.

– И последний, – Джесс поднимает воздушный шарик, но я накрываю её руку своей. Она удивлённо поднимает голову.

– Нет, этот я бы хотел оставить.

В её глазах мелькает непонимание, даже ревность, которую она моментально пытается спрятать, и остаётся последнее недовольство.

– Хорошо. Как знаешь, – девушка вырывает свою руку и начинает резкими движениями бросать шарики обратно в пакет. Это меня веселит, радует и ослепляет от счастья, что теперь я полностью свободен от прошлого, чтобы сделать следующий шаг.

– Это твоё дело. Не моё. Да, как знаешь, Флинт, – моё имя она шипит, словно анаконда, готовая придушить.

– Я могу показать тебе его, – дразню, играю и с наслаждением упиваюсь неподдельными и искренними эмоциями в её быстро брошенном на меня взгляде.

– Мне неинтересно, – фыркает она.

– Жаль, потому что этого человека ты знаешь, – от моих слов её руки замедляются, и она бросает последний шарик в пакет.

– Это женщина. Она особая для меня.

– Ты издеваешься? – Возмущается Джесс и ударяет меня ладонью по плечу.

– Да, – хохоча, уворачиваясь от следующего удара, обхватываю девушку за талию и опрокидываю на спину.