Зайка

И прежде чем я успеваю шевельнуться или хотя бы подумать о чем-то еще, Макс с хрустом выдергивает топор из ее спины и широкими шагами выходит из комнаты.

37

Я бегу за ним в предрассветных сумерках. Он шагает по улице с окровавленным топором в руке и четким намерением на лице. Я точно знаю, куда он идет, к чьей лакированной двери. Конечный пункт пульсирует у меня в крови. Отбивается с каждым ударом моего сердца.

Казалось бы, кто-нибудь из прохожих точно должен его остановить. Кому-то точно должно прийти в голову остановить и меня, бегущую за мужчиной с окровавленным топором. Но никто этого не делает. Как будто мы невидимки, и никто не замечает, как он пересекает этот город строго по прямой. Как я бегу следом. Окровавленная парочка, несущаяся по городу, где, я впервые этому рада, так мало уличных фонарей. Я зову его. Но он не отвечает. Не уверена, что он слышит мой голос в урагане боли и ярости, бушующем у него в груди. Или слышит, но у него нет времени оборачиваться. Нет ни единой гребаной секунды ни на что и ни на кого. Есть только цель и средство, которое он сжимает в руке. Что за цель? Ты знаешь, что за цель.

До этого я не задумалась о том, какой он получился высокий и крепкий. Правда, не задумывалась.

Не задумывалась о том, какая зловещая и чудовищная у него тень. Честно, не задумывалась.

Не задумывалась до тех пор, пока не увидела, как он стоит у кованой калитки, ведущей в сад, усаженный тюльпанами, откуда мощеная булыжником тропинка вьется прямо к двери Герцогини.

Он смотрит на ее дом с ненавистью, что кипит и в моей крови.

Он смотрит на ее дом с болью, от которой обливается слезами и мое сердце.

Он смотрит на него с яростью и болью, бегущими по нашим жилам. Эта ярость бескрайняя, а боль бездонная, и всего этого дома мало, чтобы ее излить.

Осталось сделать лишь одно.

Единственное, что можно сделать и что нам осталось.

Правосудие. Месть. Все очень просто. Мы видели их тысячу раз, разве нет? Один лишь взмах топора. И голова с…

– Макс.

Он оборачивается ко мне и смотрит так, словно я его разбудила. Как будто забыл, что я тоже здесь. И кто я вообще такая.

Я разглядываю ее нежный девичий домик. Простую лужайку, цветущую аккуратно подстриженными кустами. Ее дурацкую машину, сияющую в лунном свете на подъездной дорожке.

– Мы не можем.

Ты знаешь. Ты знаешь, что мы не можем.

Я все жду, когда же он кивнет. Конечно же, не можем. Но он смотрит на меня так, словно не совсем понимает, о чем я говорю. Или ему просто наплевать. К черту. Он толкает калитку и вскидывает топор.

– Макс! Остановись! Пожалуйста! Послушай, это все из-за меня!