Зайки тут же зажимают уши ладонями. Я хочу сделать то же самое, но не могу найти свои руки, поэтому просто сижу и наблюдаю.
– Кира! – кричит Кэролайн, закрывая уши ладонями.
Но Кира не обращает на нее внимания. Она сидит, скрестив руки на груди, и смотрит прямо перед собой. Топор лежит на полу рядом с ней.
– КИРА! – кричит Кэролайн. –
– Мне кажется, что пора кому-нибудь из вас в кои-то веки сделать грязную работу, – уперто говорит Кира.
– ЛАДНО! – не выдерживает Виктория и хватает с пола топор.
–
Она берет его за руку и ведет за собой в маленькую ванную. Он идет, не прекращая вопить. Дверь закрывается, и крик становится громче и беспорядочнее.
Виктория выходит из ванной одна. Точнее, выскакивает, и быстро закрывает за собой дверь. Я вглядываюсь сквозь прорези, но не вижу ни ванной, ни парня. Только Викторию, покрытую свежей кровью, зажимающую рот ладонями.
– Мне кажется, я облажалась, – шепчет она.
– В каком смысле
В этот момент из ванной с ревом вырывается какая-то тварь. Человеческий зверь. Мужчина, покрытый мехом, с длинными, хлопающими ушами. В темно-синем костюме. Из его мохнатого плеча торчит топор, кровь фонтаном хлещет из раны. Он с визгом проносится под радугой, мимо меня – я хватаюсь за кресло, мне хочется орать от ужаса, но наружу вырывается лишь истерический смех. Он бьет из меня ручьем, его воды сверкают на солнце.
– Зайка, в ведро! В ведро!
Я корчусь над ведром, но поверх него вижу, как Кэролайн неодобрительно качает головой и гневно смотрит на Киру, а та вздыхает и закатывает глаза. Человек-кроль, топая, бегает вокруг них. Кира медленно поднимается и подходит к стене. Достает из-за комода еще один топор. Медленно приближается к зверю, который теперь корчится на полу и всхлипывает. Она высоко заносит топор над головой.
Я жмурюсь. Трясу головой.
Нет.
Нет-нет-нет-нет-нет…
Раздается громкий хруст, отдающийся болью у меня в затылке. А затем – тяжелый глухой удар. Шорох. Жуткий, медленный, словно по полу медленно волокут что-то тяжелое. А затем – звук захлопнувшейся двери.