Восхищение

– Пойми, дружище, Город не любит тех, у кого есть душа, – бормотал приятель, то и дело покашливая, отрыгивая и заливая в себя очередную банку пива. – Это монстр. Он создал вокруг себя флер романтики, создал иллюзию, будто сюда можно приезжать и быть самим собой, раскрываться, творить, что хочешь. Но на самом деле это не так. Разные творческие людишки прилетают на его свет и гибнут. Город сжирает их искренность, вытаскивает с потрохами…

Где-то на этом месте приятель расстегнул ширинку, вытащил из штанов член и начал отливать прямо с крыльца, целясь в мангал, на котором недавно жарились шашлыки. Зашипели угли, в черноту ночи поднялись завитки белого дыма.

– Здесь нет людей с чистой душой и совестью. В Городе живут, как у Достоевского, униженные и оскорбленные. Ты можешь быть сколько угодно писателем, поэтом, актером, романтиком, можешь любить людей или природу – Город не оставит тебе шансов остаться человеком. Оглянуться не успеешь, а ты уже офисный хомяк, бригадир на стройке, воротила бизнеса или развозчик пиццы в желтом костюмчике и с рюкзаком на спине. Сечешь?

– Я не поэт и не писатель.

Приятель ухмыльнулся, будто знал обо мне что-то этакое, тайное.

– Я ж и говорю. Их здесь нет и быть не может. Город давно всех сожрал. А когда он становится голодным – забрасывает сети снова. Выманивает мотыльков.

Он был прав.

Город сожрал мою наивность (вместе с душой) через два года после переезда.

С тех пор я начал взбираться на его вершину с упорством альпиниста, для которого Эверест – конечная точка успешной жизни. Мне стало наплевать на отстающих, на романтиков и влюбленных, на слишком впечатлительных и медленных, на эмоциональных, добрых, замкнутых, эгоистичных, открытых, искренних и наглых. Я обращал внимание только на карьеристов, которые могли свергнуть меня. С карьеристами пришлось разбираться отдельно, но в конце концов я забрался так высоко, что не видел больше земли под ногами.

Примерно в это время я начал пить.

Знаете, иногда такое случается – когда все цели достигнуты, приходит разочарование. Выучив язык, совершенно не хочешь на нем читать. Пробежав марафон, завязываешь с бегом навсегда. Заработав полмиллиарда, скучаешь по дешевой шаверме из рук небритого и заспанного таджика.

Алкоголь – как самый быстрый способ сорваться вниз хотя бы на короткие выходные. Это штамп, от которого не избавиться. Выученная назубок мантра: хочешь расслабиться – пей! Особенно когда больше нечем залить пустоту.

Сначала я пил в компании друзей-менеджеров. Мы взяли за правило расслабляться после работы в барах Петербурга. Каждую пятницу, с семи вечера до бесконечности. Один бар за другим. Начинали там, где подавали хорошие стейки, потом перемещались туда, где можно было отведать редкого пива, дальше по пыльным улочкам Города, мимо узких каналов и рек, по разбитым тротуарам к караоке, бильярдным, стриптиз-клубам.

Потом у меня не стало друзей. Чем выше у тебя должность, тем меньше вокруг тех, с кем хочется отдыхать. Офисные сотрудники превратились в безликий обслуживающий персонал. Кто-то уволился, кто-то перестал общаться, с кем-то я сознательно разорвал все отношения, потому что у босса не может быть знакомств с подчиненными.

Так тоже случается.

Иногда я слышал зов Города, поднимался на крышу бизнес-центра и сидел на парапете, свесив ноги. В такие моменты я не улыбался, незачем было. Я высматривал другие бизнес-центры, других людей, похожих на меня, безумных альпинистов, покоривших темного северного зверя.

Город шептал: «Ты навеки мой!»

Какой ценой? Хватит ли всех заработанных мною денег, чтобы выкупить разорванную в лохмотья душу и вернуть человеческий облик?

Он шептал: «А надо ли тебе это?»

Действительно, хотел ли я спускаться обратно? Мне было хорошо тут, пусть и в одиночестве: Город любил меня – он любит только победителей. Кажется, мы произвели равноценный обмен. Душа в обмен на возможность сидеть вот так, свесив ноги, в компании низкого неба с низкими же тучами и невидимыми хозяевами жизни, которые так же, как и я, ни о чем больше не жалели.