Избяной

Свекровь не отозвалась.

Подошла, тронула за плечо. На Дарью смотрели последним взглядом серые глаза, не упрекая и не укоряя ни в чём. Прощались.

Забыв о спящей Линоре, Дарья опустилась на пол и завыла.

6. Перемены

К началу девяностых в Клятово оставалось тридцать шесть дворов. На стыке двух эпох страна жила в ожидании чего-то нового, неизведанного и пугающего. А здесь, в деревенской дремотной глуши, время текло лениво, принося неспешные изменения, словно выталкивало на берег неповоротливые брёвна-топляки. Пруды обмелели и заросли камышом, рыбу выловили бреднями подчистую, а кормивший всю область совхоз приказал долго жить.

Перемены начались, когда у бывших совхозных земель объявился новый хозяин, коннозаводчик Баяр Джемалов. Непривычное для слуха имя мужики переделали в боярина, не подозревая, как близки к истине (Баяр переводится с монгольского как барин, господин), и за глаза называли хозяина барином, а себя – крепостными. Новый хозяин очистил и углубил пруды, соединил узкими каналами и подвёл к ним протекавшую поблизости мелкую речушку, находчиво изменив её русло.

Деревня надолго лишилась тишины: днём и ночью на прудах шумели землечерпалки, скрежетали гусеницами экскаваторы, натужно ревели самосвалы. Зато для всех нашлась работа, за которую Баяр щедро платил и строго спрашивал. Все жилы из нас вытянул, говорили меж собой мужики. И, переиначив известную поговорку, работали не за совесть, а за страх. Через год деревню окружало полукольцом рукотворное озеро. Купленная на «боярские» деньги и заселённая в него рыбья мелочь подросла, остепенилась и обзавелась потомством. А название так и осталось – Пруды.

Совхозное захудалое стадо «боярин» выгодно продал мясокомбинату, а коровник перестроил в конюшню. Выписал из Туркменистана ахалтекинских скаковых лошадей и в придачу к ним – тамошних конюхов, для которых построил кирпичные дома. Семейные пары жили в отдельных квартирах, неженатые – в общежитии. На бывших совхозных полях колосился овёс, на выпасных лугах зеленели сочные густые травы, а здание совхозного правления, перестроенное на восточный лад, звалось административным офисом.

Конематки и жеребцы содержались в каменных утеплённых конюшнях: летом в них сохранялась прохлада, а в суровые зимы лошади не мёрзли. На открытом малом ипподроме длиной семьсот метров, устроенном перед конюшнями, тренировались молодые рысаки. Двухлетних животных, которым требовалась нагрузка сильнее, переводили на большой ипподром (длина круга полтора километра), расположенный за территорией усадьбы. Через пять лет на конном заводе было сто конематок, а в Клятово насчитывалось пятьдесят дворов. Работы хватало всем. На территории бывшего совхоза «Заря коммунизма» стараниями Джемалова коммунизм был-таки построен – правда, для лошадей. Людям же приходилось трудиться, помня известную поговорку: работа черна, да денежка бела.

– Почем нанялся? – шутили меж собой мужики. – Да в неделю работать семь дней, а спать на себя.

– Рукам работа – душе праздник, – усмехался Баяр.

– Тебе-то праздник… – ворчали мужики себе под нос.

И не знали, чего ему стоило – поднять с нуля конный завод, расплатиться с банками-кредиторами, спать четыре часа в сутки и думать, думать, думать…

Не зря пословицу сложили: если ты думаешь, думай обо всём. Конезавод обошёлся Джемалову в астрономическую сумму:

1. Закрытые манежи для тренинга лошадей в непогоду.

2. Конюшня для кобыл.

3. Конюшня для молодняка до двух лет.

4. Конюшня для молодняка в тренинге от двух до трёх лет.

5. Две «бочки» (круглый манеж диаметром от 15 до 23 метров с ровным мягким грунтом) для обучения молодых лошадей.

6. Манеж для случки кобыл, душ, солярий, кузница, шорная мастерская, раздевалки персонала, технические помещения.