– Рельсу дали. Сейчас пойдут… Со столовки смена первая…
Максенин вновь стал заворачивать манифест в свои оберточные слои.
– Ладно, на сегодня харэ. Сходку закрываем. Дёма, давай напоследок нашу, рабочую…
Из-за спин первого рядя ребят выдвинулась щуплая фигурка мальчика со светлыми волосами и такими же светлыми лучистыми глазами (по фамилии Дёмин). Откуда-то из-под кровати ему передали гитару, и он, взяв пару вступительных аккордов, неожиданно сильным и чистым голосом запел, сразу же поддержанный всеми участниками сходки:
Смелей, друзья, идем вперед,
Будя в сердцах живое пламя,
И наше дело не умрет,
Не сломят бури наше знамя.
Победу уж недолго ждать,
Проснулась мысль среди рабочих,
И зреет молодая рать
В немой тиши зловещей ночи.
Она созреет… И тогда,
Стряхнув, как сон, свои оковы,
Под красным знаменем труда
Проснется Русь для жизни новой!
Еще несколько секунд, словно завороженные совместным исполнением, все сидели, не шевелясь, пока не поднялся Максенин:
– Буся, просеки, чтобы все осталось чисто после нас. Расходимся.
Мальчики быстро поднялись и действительно стали «расходиться» по своим концам. Названный Максениным «Бусей» наблюдатель (у мальчика была фамилия Бусин) кое-где подправил койки и тоже вышел в коридор. Максенин уже стоял на крыльце и, залитый солнцем, щурился на приближающуюся разномастную толпу, постепенно рассасывающуюся по своим общажкам.
III