Поэтому он сел.
Он задумался.
И тут он вспомнил.
Чувствуя солнце на своих руках, он решил, что проведет оставшиеся ему дни, жалея, что, когда Мардж ушла, он не уделил больше внимания тому, что она сказала. Потому что, по правде говоря, он не был уверен... но он был почти уверен, что слышал ее голос, как это бывало почти каждый будний день.
Мысленно видя ее лицо, слыша, как она упрекает его в том или ином поступке, он улыбнулся и вспомнил, как однажды, несколько лет назад, незадолго до того, как ушел на пенсию из полиции по прихоти, исполненный любви к жене, которую не испытывал уже двадцать лет, он остановился и купил ей розы. Когда он вошел вместе с ними в дверь, ее лицо было мокрым от слез, а в голосе звенела забытая юность.
- О, Бад, - сказала она. - Ах ты, милый, замечательный человек.
Воспоминания о том дне и выражение ее лица не давали ему покоя в течение многих недель.
Но теперь, когда улыбка исчезла с его губ, а усталые глаза посерели от печали, воспоминание только вызвало у него чувство удушья за то, что он знал и никогда больше не узнает. Он знал, что у него на щеках слезы, и он не плакал открыто с тех пор, как был ребенком, но не мог остановиться, потому что все, что он мог видеть, было лицо его жены, и чем больше он сосредотачивался на ее образе, тем больше он начинал расплываться, пока не исчез, как будто его никогда и не было.
И именно в этот момент он понял, несмотря на свои годы, что не может сидеть и ничего не делать. Он не мог вынести такой медленной, мучительной смерти. Нет, это совсем не годится. Он должен найти Маргарет. Он был многим обязан себе и ей, потому что только он мог все исправить.
Твердо помня об этом, он начал думать о Таре Кумбс.
Ожидая ночи, потому что теперь это была ее естественная стихия, Тара лежала обнаженная на кровати, дрожа в неглубоком сне, ее лицо, грудь и бедра были горячими от тошнотворно пахнущего лихорадочного пота. Ей снилось, что она видит Лизу, скачущую по тротуару, как она всегда скакала, когда была маленькой девочкой, только ей было не семнадцать лет. Тара попыталась догнать ее, но чем быстрее она бежала, тем быстрее Лиза ускакала в пленку желтого солнечного света. Затем Лиза вприпрыжку проскочила через ворота кладбища, вниз по тропинке, продираясь сквозь камни и мокрую траву, словно какой-то ликующий, озорной призрак, возникший на целый день среди могил и надгробий. Она то появлялась, то исчезала в тени деревьев, словно скользя по ковру из сосновых иголок и тяжелого суглинка. Она появлялась за каменным крестом или выветрившимся надгробием, а потом снова исчезала. Тара бросилась в погоню, ее ноги были неестественно тяжелыми и неуклюжими. Затем, чуть впереди, Лиза пошла ко дну, словно погружаясь в озеро, и Тара увидела открытую могилу, которая забрала ее. Лиза пыталась копнуть глубже, а Тара сама нырнула туда и схватила сестру, и именно в этот момент Лиза растворилась в рое раздутых, ползающих кладбищенских крыс.
Стив Круз в тот день не пошел на работу по нескольким причинам. Одной из них был уродливый рубец на щеке, а другой – ужасное похмелье, бушевавшее в животе и голове. Но это были незначительные причины. Самой большой была Тара Кумбс, потому что она преследовала его, и не в хорошем смысле этого слова. Он и его новый друг Фрэнк Дюваль – Фрэнк – решили, что им нужно как-то вмешаться в ее жизнь, но как это сделать, они просто не знали. Стив рухнул на диван Фрэнка и проснулся около девяти от запаха кофе. Это должно было быть очень неудобно, но не было. Они пили кофе и болтали.
- Мне понадобится твоя помощь с ней, - наконец сказал Стив.
- Ты ее получишь. Поверь мне, при таком раскладе у меня все равно нет работы.
- Нет работы?
Фрэнк покачал головой.