Могильный червь

- Я не стыжусь того, что сделал, - сказал дядя Олден. - Ты, Роуз! Это тебе должно быть стыдно! Твой сын... посмотри на него! Посмотри, какой он! Как ты думаешь, почему его выгнали из школы Гробовщиков? И как ты думаешь, что заставило его пойти в армию? Ты хочешь выставить эту штуку, парень?

Прижимая уши тети Лили, Генри сказал:

- Я хотел служить своей стране. Я хотел убивать людей.

Олден расхохотался.

- Ну, отчасти это правда! А где ты служил? В морге? Это были не те живые, которых ты хотел, мальчик. Это были мертвецы!

- Тебе лучше заткнуться.

Олден продолжал смеяться. Звук его смеха был подобен скрежету металла по колесу, выбрасывающему искры и горячий пар.

- Он боится, что я раскрою все его грязные секреты. Как и ребенок. Ты хочешь поговорить о ребенке, Генри?

Но Генри этого не хотел.

Неужели он недостаточно страдал?

Когда ребенок появился на свет, они с Элизой родили его дома, и это была совсем не хорошая идея, потому что Элиза разорвалась. Она истекала кровью. Кровь хлынула из нее, как из бочки с самым красным вином, самым темным алым портвейном, протекая и заливая, пока кровать не промокла и Элиза не забилась в конвульсиях, которые закончились тем, что она уставилась в потолок остекленевшими, пустыми глазами.

Жизнь отнятая и жизнь данная.

Когда Генри держал на руках скользкого, забрызганного кровью ребенка-девочку, он ненавидел его. Он хотел убить ее. Выбросить в окно или в горло колодца. Он держал ее, пока она не перестала плакать. Маленькая девочка извивалась в его руках, пухлая и белая.

- Червь, - сказал он. - Я буду звать тебя Червь, потому что ты и есть червяк.

Но все это было тайной, и они с Элизой решили, что об этом никогда не следует говорить.

- Когда-нибудь, мистер Генри Хиггинс, - сказал дядя Олден, - вашим маленьким секретам придет конец. В один прекрасный день приедет полиция и выяснит, чем вы занимались. А потом они заберут тебя и поместят в комнату с мягкой обивкой, ты, гребаный могильный червь.

Генри попытался отгородиться от него. Он полез в ящик комода и достал оттуда щетку. Молча провел рукой по длинным седым волосам тети Лили и почувствовал, как это успокаивает ее. Бедная тетя Лили. Так напряжена. Так скована. Просто жесткая, как доска. Генри любовно расчесывал ей волосы, что-то напевая себе под нос, пока мама Роуз и дядя Олден спорили без умолку. Голова тети Лили была иссохшей, сухой, как выжженная земля. Ее волосы были клочковатыми, неровными... казалось, их едва хватало, чтобы покрыть ее пегий череп, и едва хватало, чтобы покрыть череп под ними. Каждый взмах щетки, хотя и мягкий, вырывал пучки волос с корнем, как зимнюю мертвую траву.

Тетя Лили издала странный воркующий звук.

(она волнуется, Генри, ты же знаешь, как ей это нравится)

Генри улыбнулся.