Обычные жертвы

Дин надолго замолчал, и Сэм позволил ему всё хорошенько обдумать.

– Туннель вот уже некоторое время снова ведет вверх, – наконец сказал Дин. – Не резко, но если так и дальше пойдет, мы в конце концов выскочим на поверхность, верно? Как гоферы[16].

– Точно, – согласился Сэм, невольно улыбнулся, представив себе, как их головы высунутся из земли, и снова включил налобный фонарик. – Поползли дальше.

Глава 29

Хватая ртом воздух, Майкл Томпсон привалился к стене в темноте туннеля, из которого вывалились самозваные агенты ФБР. Он сидел примерно в метре от первого порожка, за которым начинался спуск и заканчивался вторым порожком, через который «агенты» так глупо перевалили. Прямо как лемминги, один за другим. Вспомнилось, как мама отвечала на ребяческое заявление: «Все мои друзья так делают!»

А если все твои друзья с моста попрыгают, тоже за ними сиганешь?

Эту простую истину явно не донесли до «агентов» на их «фэбээровских» обучающих курсах.

Ладно, посмеиваться, конечно, приятно, но в данный момент Томпсон не чувствовал себя особенно сообразительным. Он лишился куска левой руки, кровь впитывалась в землю, и вся конечность пульсировала болью до самых кончиков пальцев. Некоторое время Томпсон еще слышал, как «агенты» возятся в темноте, но потом стало тихо. Должно быть, они нашли ход, ведущий из нижнего зала, – единственный помимо того, в котором сидел Томпсон. Отлично.

Он пытался обеспечить чужакам легкий и безболезненный – для них – конец, но план Б у него тоже имелся. Да, Томпсон не рассчитывал, что пуля пропашет борозду на предплечье, но с этим он справится. Небольшая потеря крови – ничто по сравнению с бардаком, в который превратятся его жизнь и город, если эти двое сумеют выбраться из Хрустальной Пещеры.

Томпсон усилием воли выровнял дыхание, пытаясь утихомирить сердце, которое колотилось, словно отбойный молоток, и включил лампу на каске. До этого он мудро держал ее выключенной, чтобы не превращать голову в цель, но теперь, когда прожектор погиб, налобная лампа и карманный фонарик остались единственными источниками света. Ему требовался свет, чтобы подлатать себя.

Места в туннеле было немного – Томпсон мог сидеть лишь ссутулившись. Он вытащил из рюкзака аптечку и открыл ее. Полезного в аптечке нашлось мало: всё же, когда лезешь в пещеру, не ждешь, что там тебя могут подстрелить, но Томпсон отыскал бактерицидный пластырь, мазь с антибиотиком и много всего другого. Осмотрев рану, он обнаружил, что та не настолько серьезна, насколько ему показалось сначала: сантиметров пять в длину и чуть больше сантиметра в ширину. Да, позже понадобятся швы, но истечь кровью ему не грозит. Если честно, ему было слегка стыдно за свою реакцию, за то, как он справляется – не слишком-то хорошо – с болью. В фильмах герои сжимали зубы и шли дальше. Смотреть на такое в фильмах интересно, но в реальной жизни всё по-другому.

Стряхнув с плеч куртку, Томпсон потянул разорванную ткань рубашки, чтобы расширить дыру и добраться до раны. Он пытался стоически терпеть, но в конце концов все равно заорал, заново потрясенный тем, насколько это больно. С самого начала он зажимал рану затянутой в перчатку ладонью, а теперь с тревогой заметил, что та, похоже, снова начала кровоточить. Отыскав в аптечке марлевую салфетку, Томпсон вскрыл упаковку зубами и прижал салфетку к ране. Потом нетерпеливо вытряхнул содержимое аптечки на колени и перебрал все предметы. Тут были спиртовые тампоны – у Томпсона хватило ума отложить их в сторону – и тонкий моток медицинской клейкой ленты, однако его рука была мокрая, и лента, наверное, не удержится на коже. А потом он заметил эластичный бинт с застежками – то, что надо, чтобы удержать на месте салфетку. Он хорошенько замотал руку, стараясь не обращать внимания на пульсирующую в ней боль. Надеть куртку было тем еще испытанием, однако Томпсон твердил себе, что боль – это хорошо, она поможет ему сосредоточиться.

Покончив с перевязкой, он перезарядил пистолет, уложил все в аптечку и приготовился к следующему серьезному заданию – спуститься в зал и следовать за «агентами».

С помощью фонарика Томпсон тщательно осмотрел вход в туннель и нашел расселину, в которую можно вбить якорный крюк. Он подумывал о том, чтобы вытащить принесенные Оуэном Майером камалот и веревку с ужасными дилетантскими узлами, но в такой темноте эти фальшивые агенты их наверняка не заметят. Он спустится, разберется с «агентами», а потом всё прихватит с собой. Спуск был небольшой, всего метров пятнадцать, так что тащить много снаряжения Томпсону не пришлось – только то, что нужно для спуска и, при необходимости, подъема. Хорошо, что он подумал обо всем заранее. Он перекинул веревку через край туннеля и с трудом влез в обвязку, а в довершение всего сменил окровавленные перчатки на более плотные, предназначенные специально для спуска по веревке.

Томпсон долго и тщательно изучал пол зала и его стыки со стенами, обшаривая каждый сантиметр ярким лучом фонарика, чтобы убедиться, что «агенты» не прячутся в тенях. Но нет, он нашел лишь небольшой вход в туннель, который способен вывести их отсюда. Уже перед самым спуском Томпсон швырнул вниз светящуюся палочку. На нее было почти больно смотреть, зато стены сразу же залило неяркое зеленоватое сияние. Таких палочек он прихватил всего две, но каждая светила около двенадцати часов. Он сто раз успеет вернуться, а когда вернется – его не будут поджидать никакие сюрпризы.

Еще одна проверка веревки, и все готово. Предлогов тянуть время не осталось. «Будет чертовски больно», – подумал Томпсон. Со своим весом и раскачиванием он справится правой рукой, но скорость спуска и крепление придется контролировать левой. Другого выхода не было, поэтому Томпсон спиной вперед приблизился к краю и прыгнул в пустоту.

«Чертовски больно» было чересчур мягким выражением, чтобы описать то, что он почувствовал, когда ступни коснулись стены. Вместо того чтобы как следует оттолкнуться, он едва не выпустил веревку, такая мучительная боль пронзила руку и плечо. Он качнулся на полметра, снова врезался в стену и остался висеть, поскуливая и с трудом втягивая в легкие прохладный воздух. Такое ощущение, что руку вскрыли ножом от плеча до запястья, словно одного из тех крупных сомов, которых дед ловил в Грин-Ривер и разделывал – одним движением от головы до хвоста.

Так он провисел, держась правой рукой, чтобы не рухнуть вниз камнем, довольно долго. Вероятно, даже отключился на несколько минут. Слышны были только его хриплое дыхание да звук капающей воды. Стены освещал почти успокаивающий рассеянный свет.

Через некоторое время Томпсон помотал головой и огляделся. Он преодолел метра полтора-два, так что осталось немного. Даже если он потеряет сознание после следующего отрезка и упадет, то серьезно не ушибется. Глубоко вздохнув пару раз, Томпсон продолжил спуск.

Наверное, из-за того, что он настроился на боль, второй бросок дался легче – верхнюю половину тела снова пронзила молния, но вполне терпимая. В момент столкновения со стеной Томпсон набрал в грудь воздуху и таким образом сумел оттолкнуться и добраться до пола. Он приземлился отнюдь не мягко, но более или менее целым и невредимым. «Менее» относилось к ране – та снова кровоточила, и ощущение было такое, будто его заклеймили каленым железом.