Матриархия

(сейчас еще можно можно)

Айзек выпрямился, пара шагов, и подошвы утопают в грязи. Перейти поле... А потом будет видно. Не надо много думать.

Он отер со лба пот, поглядел на тачку. Ни лямок, ни рюкзака какого-нибудь.

(сейчас еще можно вернуться я не предатель)

Айзек вспомнил, что чувствовал на концертах, вспомнил, сколько энергии отдавали ему все эти люди, вспомнил свое везение. Повернуться сейчас и уйти вслед за Сандро, значит, пустить все насмарку.

Если раньше на задворках сознания и плавала мысль, что Королева это нечто призрачное, эфемерное, то теперь пришло четкое осознание (тоже со стороны, как и многое в последнее время): Королева более чем реальна.

Айзек подхватил «малышку», крякнул. Тяжелая, дура, килограмм на сорок тянет, а кажется, что полтонны весит.

С каждым шагом Айзек все сильней и сильней увязал в размякшей почве, с каждым шагом таяла надежда.

***

Перед глазами плавали зеленовато-фиолетовые пятна, и в них расцветали белесые поганки, с желтым отливом. Дышать не могу, и вот пальцы нащупали твердое тонкое древко.

Потом я ткнул им наугад. Ткнул еще и еще.

Воздух проник в легкие, поганки сразу растворились, и показался потолок, с мерцающими огоньками.

В самой голове возник визг. Не в ушах, а в мозгу прямо. Каждая клеточка вибрировала и выла вместе с ним, и череп грозился треснуть и выплеснуть белесые брызги.

Я перекатился в сторону, зажимая карандаш в руке. Завитки и штрихи, прочерченные грифелем, светились золотом, по полу пошли трещины.

Щупальцы бились по полу, из раны хлестала волокнистая студенистая масса. Пол трескался, как весенний лед на речке. Я вскочил и сделал один шаг, другой, прыгнул и зацепился за трон. Краем глаза отметил, что рана на плече стала еще страшнее, расползлась, а из трещин поползла та же чернильная гадость. В ней плескались зеркальные осколки пола, мерцали как блики.

Трон тонул, а я глотнул напоследок воздуха и ушел вслед за ним.

***

- Чертовню придумал, тоже мне! - фыркнул Пантелеев. - У него что, правда крыша поехала? Эй, вы чего? Ребят...

Колонна возвращалась по трассе, пешком, в грузовики садиться не стали - по понятным причинам. Неизвестно, каким образом на них влияет Королева...

И вот теперь размышления Пантелеева (в том числе и вслух) оборвались. Он открывал и закрывал рот, как выброшенная на берег рыба, и глядел на то, как Рамис, как Коля-великан, который гнул лом голыми руками, как молчаливый Миша, как друзья Айзека - Попс и этот, в татуировках, что вечно в капюшоне прячется, - одновременно достали штык-ножи, тесаки, перочинные ножики. Некоторые достали вилки.