— Но как же так? Выходит, его просто-напросто выкинули? — спросила я, подумав, что не удивлюсь, если его сожгли, даже не читая.
— Оно пропало, — возвестил Уффорд, — и я так и не смог его найти. В ту пору Магическую Коллегию курировал лорд Браммер…
На это я открыла рот. А затем закрыла.
— Ах вот как! — все же не удержалась от возгласа. — Значит, лорд Браммер?! — и мое сердце заколотилось быстрее, потому что…
Потому что это был еще один злейший дядин враг.
Маклаханы и Браммеры — эти семьи всегда держались вместе. Их взлеты и падения были связаны, но… Как это могло касаться моего отца?
Казалось бы, две совершенно разные истории — мой дядя, обвиненный в заговоре против Стенвеев, и папа, которого еще за несколько лет до этого за своенравие исключили из магического сообщества столицы.
Они были далеко друг от друга, как… Как солнце и луна.
Разве тут можно провести параллели?
— Когда я пришел к Браммеру, он сделал вид, что понятия не имеет, о каком письме идет речь, — продолжал Уффорд, — хотя у меня были доказательства, что послание ему все-таки доставили. Браммер знал, что Норману Дорсетту удалось открыть Грань неподалеку от острова Хокк, но он почему-то решил это утаить.
Я все еще не могла поверить в услышанное.
— Папа открыл Грань? — переспросила у магистра. — Вы в этом уверены?
— В своем письме Норман утверждал, что сделал это несколько раз. Кроме того, ему удалось не только распахнуть Грань, но и удерживать стабильный проход в течение нескольких часов. Агата, я знаю, что он собирался отправиться в другой мир, Норман написал мне об этом в своем письме! Но он все еще колебался, так как не знал, что его там ждет. В конце он все же оставил приписку, что собирается попробовать… И еще, что на всякий случай он оставляет записи с расчетами и полным описанием своего эксперимента в тетрадях.
— Ах вот как! — в который раз пробормотала я. — Значит, папа шагнул за Грань и оставил записи в своих тетрадях!..
— Я уверен, что Норман Дорсетт ушел за Грань, — покивал Уффорд.
— Но если это так… — Я все еще не спешила ему верить. — Нет же, мы с мамой ничего не знали! Это был обычный день. Такой же, как всегда. Папа попрощался, сказав, что скоро вернется, а потом он отправился на пристань, где его поджидал Томас Хачкинсон.
— Наверное, Норман не хотел, чтобы вы его отговаривали, — пожал плечами магистр. — Когда ученого обуревает страсть к неизведанному…
— У вас есть семья? — перебила я, на что Уффорд покачал головой. — Вот видите, вы и понятия не имеете!.. А у моего отца семья была! Жена, которую он буквально носил на руках, и мы с братом. Он не мог… Вернее, он бы не стал так рисковать! По крайней мере, не предупредив нас заранее о своем эксперименте.
— В первую очередь, ваш отец был ученым, — отозвался Уффорд, — и я уверен, он это сделал. Ушел за Грань, Агата! К тому же я думаю, что Норман все еще жив. Сейчас он в другом мире, но по какой-то причине не может найти дорогу назад.
— Фантастическое предположение, — похвалила я магистра. — Но почему же вы не предположили его раньше? Ведь вы были на Хокке, видели меня, знали об Оливере. Почему вы нам не сообщили?!