— А я обслуживаю кобелей вроде тебя, — её взор острее клинка.
Я смотрю на часы.
Двадцать секунд. Пятнадцать.
Она не улыбается, не торжествует. Она взаправду ненавидит меня. Даже больше, чем жаждет наживы.
Шесть секунд…
Я понимаю, что опоздал, что гранате требуется время, чтобы взорваться, и тянуть чеку уже не вариант. Пячусь к воде.
— Ноль! — Файруза кидается на меня, и ночь становится днём, свет обдаёт нас жаром, за трепещущей струёй огня — счастливый толстяк и его жена.
Я кувыркаюсь в море, и слышу, как шипит моя загоревшаяся одежда. Вода остужает, я ныряю, и пламя лижет буруны.
— Он мой! — кричит Файруза.
Я всплываю в пяти метрах от берега, аккурат в тот момент, когда рассвирепевшая фурия бросается на конкурента. Толстяк целится раструбом, фыркает, но огнемёт предаёт хозяина, слабый язычок дрожит на наконечнике, и Бойня суетливо трясёт ранец.
— Не тронь его! — вопит дородная супруга.
Файруза грациозным жестом посылает нож в мишень. Я не различаю подробностей, но Бойня начинает вальсировать и дёргаться, баллоны оживают, раструб блюёт огнём, и Файруза превращается в пылающий факел. Она ковыляет к морю, коптясь и скворча, но поздно. Ноги прогибаются, она падает рядом с толстяком.
Выйдя на сушу, я говорю рыдающей супруге почившего Бойни:
— Надеюсь, ад есть, и черти уже долбят вашего муженька в жирную жопу.
Из глазницы покойника торчит рукоять ножа. На щетинистой морде застыла озадаченная гримаса. Вдова причитает и кидается в меня галькой. Я молча шагаю на север.
Телефон сдох в воде, но я запомнил расположение точек. Зелёная зона — это весь аквапарк на окраине города.
Около сарайчика и пустынного теннисного корта припаркован ИЖ-Юпитер-5 с коляской. И с ключами в придачу. Чудесное совпадение, учитывая, что я помешан на советских мотоциклах. Подозрение коготком царапает нутро. Насколько честное это шоу? Я игнорирую сомнения, зыркаю вокруг и седлаю бесхозного коня.
«Я любила совсем другого человека», — говорит в моей голове Лена.
Включаю зажигание. Без толку.
«Секретка», — смекаю.