— Не только. Надо, чтобы тебя услышали. Подключиться к реципиенту, взломать защиту и проорать ему это прямо в мозг.
Старший лежал в наполненной до краёв ванне. Из воды торчали фермы колен, аккуратные ноздри и синеватые губы. Вода была холодной. Глеб поёжился, глядя на майора.
— Вода, — сказал старший, минуту назад позвавший Глеба, — совсем забыл о воде.
Младший ждал.
— Вода, которая помнит. Чем больше воды, тем лучше. Для телекинетиков — это как бесплатный Интернет. Знаешь такое местечко?
— Мы ведь были на Эльбе. Паром, старые порты.
— Да, да, — шевельнулись над водой губы старшего, — но там много шумов, вода слишком низко… Нет экскурсий на подводной лодке?
Глеб подумал. Заглянул в воспоминания трёхгодичной давности, когда одноклассница Верочки позвала подругу к себе, в Гамбург, и тут же увидел то, что искал майор.
— Эльб-туннель, — сказал Глеб.
— А поподробней?
— Старый туннель под Эльбой, почти полкилометра под рекой. Построили больше века назад, когда перестали справляться паромы.
Старший сел в ванне. Высокий, даже в таком положении. По мраморным мышцам медленно ползли капли.
— Далеко от нас?
— Станций пятнадцать. С пересадкой.
— Погнали.
Каждое новое утро он говорил себе: завтра. Ещё один день — и уеду.
Но не уезжал — слушал тяжёлое шевеление Эльбы над головой. Часами бродил по туннелю и внимал отпечатавшемуся в воде прошлому. Самые яркие и крикливые воспоминания передавались от молекулы к молекуле, всегда оставаясь на одном месте. Над туннелем.
Человек в капюшоне чувствовал копошение образов, шёпот мёртвых голосов. Прошлое, как ржавчина, покрывало железобетонные плиты, которыми сорок лет назад укрепили свод.
Видел, как организмы строителей пожирает кессонная болезнь — чтобы избежать течи, в штольне поддерживали повышенное давление.
Видел агонию погибшего под колёсами парового автомобиля ребёнка.