Единственная

– Полярная – невероятная планета. Здесь все необычно: краски, энергетика, даже животные, даже жуткие мануки – фиолетовые, плотоядный сад – розовый. А эта дойти? Она похожа на радугу! Вот бы еще на коренных жителей глянуть…

– Нам категорически запрещены любые контакты с аборигенами на Полярной, – спокойно отказал Джар. – Только в крайнем случае, если нашей жизни будет угрожать не опосредованная, а прямая и неминуемая смертельная опасность. Там, на станции, я пожалел тебя и забрал с собой только по одной причине, – сочувствовал Джар. – Мы были вне Полярной, а в космосе другие правила. Ты оказалась совершенно необычной, в твоих глазах светились ужас, паника, мольба. Мак-ки на внешнее проявление чувств не способны. А полярники не летают в космосе. И не похожа ты на них.

Я слушала спасшего меня иномирца, одновременно пытаясь принять очередное правило. Не задавать глупые вопросы: как же так? Почему? а может быть? Чтобы не затягивать напряженное молчание, едва слышно ответила:

– Ясно.

И отвернулась. Посмотрела на «бабочку» – дойти, не торопившуюся улетать, казалось, с удовольствием гревшуюся на камне, каждым крылышком впитывая свет. Джар осторожно коснулся пальцами моей щеки, затем нежно обвел губы, подбородок, словно попросил обернуться.

Мы столкнулись взглядами вновь: его – внимательный, настойчивый, и мой – с горчинкой. Наконец он произнес:

– Пойми, мы военные, а инструкции пишутся не от нечего делать. Когда, помимо нас, Полярную обнаружили дроны, то сразу начали зачищать ее от ненужной живности. Голубых интересовали только ресурсы планеты, для них здесь слишком жарко и сухо. За короткий срок дроновской экспансии от коренных жителей осталась десятая часть. Им еще долго предстоит восстанавливать свою численность.

– А вас, значит, наличие местного населения на открытой планете не беспокоит?

– Именно здесь или вообще? – уточнил он.

– В целом на планете. Как новый вид. Вдруг со временем разовьют свои технологии настолько, что начнут с вами соперничать за галактику.

Насмешливый хмык собеседника не был обидным, лишь подсказал, насколько я далека от реального положения дел.

– Мы не заинтересованы превращать Полярную в обычную ресурсную базу. И если бы не особенности планеты и самих полярников, пока нами подробно не изученные, мы, возможно, помогли бы им с техническим прогрессом, – ответил Джар и провел носом по моему виску, жадно вдыхая.

Я посмотрела на него изучающим взглядом, а потом тоже хмыкнула:

– Ну да, хорошо направляемый более развитой цивилизаций прогресс – это же так мудро…

– Глупо уничтожать вид, который с нами совместим… в принципе.

– Мало ли для чего он может пригодиться в будущем? – догадалась я.

– Мы обнаружили, кроме них, дронов и лешек – более или менее схожие с нами гуманоидные расы. Лешки и полярники, насколько мы установили, совместимы с нами физически. Этот факт нельзя игнорировать, – привычным деловым тоном пояснил Джар.

Понятно, почему ранты воюют с дронами и защищают Полярную. Причем невзирая на пагубное влияние на электронику и даже на психику самих рантов. Пресловутая совместимость с другим видом оказалась слишком важным фактором, чтобы потратиться на войну и изучение опасной планеты. Про колонии они не говорили, будто их и нет, упоминали только о промышленных космических станциях и спутниках, в том числе для производства кораблей. Исходя из многочисленных упоминаний, женщин у рантов меньше, чем мужчин. С зачатием проблемы, соответственно, с возобновлением или увеличением населения – большие проблемы. Сами обмолвились, когда я призналась, что земляне до сих пор не вернулись к прежней численности, до глобальной катастрофы.

– Вы планируете развить полярников для себя? Для Ранта? – выдохнула я, не сдержавшись. – Поэтому заинтересованы в выживании и увеличении коренного населения?

Джар замер, затем медленно обвел пальцем мое лицо в мягкой, словно задумчивой ласке, но отвечать не стал. Гад! Буду теперь гадать: права или нет.