И продолжил изучать фотографию. Где-то на снимке был и сам Босх, но он так и не нашел своего лица. Гарри еще раз просмотрел все снимки Сантанелло, прекрасно зная, что не увидит на них самого Доминика: он был по другую сторону фотоаппарата.
Наконец Босх дошел до снимка с большой выдержкой. На нем были очертания Обезьяньей горы на фоне фосфористо-белых вспышек ночного боя. Босх вспомнил, как солдаты на «Убежище» собирались на палубе, чтобы полюбоваться световым шоу, когда враг обстреливал коммуникационный узел на вершине горы, а такое случалось довольно часто.
Доминик определенно был талантливым фотографом. Возможно, вышел бы на профессиональный уровень, если бы не погиб на войне. Гарри готов был разглядывать эти снимки до самого вечера, но заставил себя отложить их в сторону и закончить разбор вещей погибшего солдата.
Он открыл красную коробку с фотоаппаратом Сантанелло — компактной «Лейкой М4», в самый раз для бокового кармана форменных брюк. Корпус фотоаппарата был черный, чтобы не давать отблесков в джунглях. Кроме камеры, в коробке была инструкция. Больше ничего.
Босх знал, что «Лейка» — дорогое удовольствие, и решил, что Сантанелло серьезно относился к своему увлечению фотографией. Однако снимков в коробке оказалось немного. Заглянув в конверты с негативами, Босх увидел, что отснятых кадров там гораздо больше, чем карточек в стопке. Возможно, у Сантанелло не хватило денег, чтобы напечатать все снимки во Вьетнаме. Или не было доступа к нужному оборудованию. Наверное, он планировал заняться фотографиями, вернувшись домой в Штаты.
Наконец Босх открыл заднюю крышку фотоаппарата, чтобы проверить, нет ли в корпусе наркотиков. Вместо них он обнаружил рулон пленки на приемной катушке. Поначалу Босх решил, что пленка не проявлена и он ее только что засветил. Однако, развернув рулон, увидел готовые негативы. Сантанелло спрятал эту пленку от посторонних глаз.
Пленка была такой ломкой, что треснула у него в руках, когда Босх собирался взглянуть на снимки. Он поднес к фонарику обрывок с тремя кадрами. На каждом снимке была женщина на фоне какой-то горы.
На руках у женщины был ребенок.
Глава 16
Утром Босх отправился в Бербанк, в промзону между аэропортом и Мемориальным парком «Валгалла». В двух кварталах от кладбища он остановился на стоянке возле «Флэшпойнт графикс». Он заранее договорился о встрече, и его там ждали.
В этой фотостудии занимались крупномасштабной печатью для билбордов, стен зданий, автобусов и прочих поверхностей, отданных под рекламу. Созданные здесь изображения можно было видеть повсюду в Лос-Анджелесе и даже за его пределами. К примеру, вся реклама на Сансет-Стрип была изготовлена во «Флэшпойнте». Студией руководил человек по имени Гай Клоди, в прошлом — фотограф-криминалист УПЛА. В восьмидесятых и девяностых они с Босхом не раз работали на месте преступления, а потом Клоди уволился и открыл собственный бизнес по печати изображений. Они с Босхом до сих пор поддерживали отношения и пару-тройку раз за сезон ходили на игры «Доджерс». Тем утром Босх позвонил Клоди и попросил об услуге. Тот сказал, что все сделает.
Одетый по-простому, в джинсы и цветастую рубаху, он встретил Босха у здания без вывески — «Флэшпойнт» не делал ставку на случайных посетителей, — после чего проводил его в весьма приличный, но не слишком богатый кабинет, стены которого были увешаны фотографиями в рамках. На фотографиях были запечатлены славные моменты истории «Доджерс». Вопросов Босх не задавал: ему и без того было известно, что Клоди сделал эти снимки в недолгую свою бытность штатным фотографом команды. На одной из фотографий был Фернандо Валенсуэла, ликующий на питчерской горке. Босх был в очках, и поэтому сразу понял, что снимок сделан ближе к концу карьеры легендарного питчера. Постучав пальцем по рамке, он сказал:
— Девяностый год. Порвали «Кардиналс» всухую.
— Так точно, — подтвердил Клоди. — Вижу, на память ты не жалуешься.
— Тогда я был в Эхо-парке, вел наблюдение на Уайт-Нолл. Мы вдвоем там были, с Фрэнки Шиханом. Помнишь дело Кукольника?
— Конечно. Ты прижал того гада.
— Угу. В общем, в тот вечер мы следили за другим парнем на Уайт-Нолл. Там недалеко до стадиона, и слышно было, как Винни объявил, что «Кардиналс» до сих пор не размочили счет. В каждом доме слушали трансляцию, все окна были открыты. Знаешь, чего мне захотелось? Все бросить и рвануть на стадион, посмотреть последний иннинг. Показал бы на входе жетон, меня бы пропустили. Но мы остались на месте и дослушали репортаж Винни. Помню, все закончилось на двойном ауте.
— Так точно. Не ожидал я, что Герреро выкинет такой фокус. Едва успел сделать снимок. Как раз менял пленку. Ну и скажи мне — как теперь жить без Винни?
Вин Скалли был комментатором «Доджерс» с 1950 года — то есть невероятно долго, еще с тех пор, когда команда называлась «Бруклин доджерс». Теперь же, достигнув почтенного возраста, он ушел на пенсию.
— Не знаю, — ответил Босх. — Он ведь голос нашего города, хоть и начинал в Бруклине. Увы, теперь все будет по-другому.
ebooksa