Не неважно, каков мой потенциал и насколько талантливы предыдущие работы, моё имя стёрто из профессии. Для меня нет будущего и перспектив. Я порочен тем видом порочности, который, к несчастью, никак не пригоден для пиара.
И мне всё равно. Теперь уже да, плевать на потери, потому что сердце каждое утро напоминает о том, что всё правильно. Сердце, стонущее, волнующееся в предвкушении ЕЁ пробуждения, взгляда Опиума, проникающего в самый центр моей души.
- Я люблю тебя! – шепчу в её губы и чувствую, как они растягиваются в улыбке.
Мы купили дом в Доминиканской республике в деревушке Кабарет на севере острова. Место уникально тем, что помимо песка и традиционных пальм здесь находится национальный парк Эль Чоко, так что живём мы теперь в лесу и на берегу одновременно. Старый дом пришлось разрушить и построить новый. Он получился особенным, хотя нам с Евой было нужно лишь простое и уютное место. Всё дело в проекте – его для нас создал друг, имеющий «особенное отношение к большой любви».
Иногда удивляешься тому, насколько тесен наш необъятный мир: я знаю Алекса с тех пор, как снимал свой первый фильм – он был одним из продюсеров, а Еву с ним познакомила её любимая и единственная подруга Лурдес. Алекс Соболев – её отец.
Теперь у нас много свободного пространства и света - одна стена и даже частично крыша сделаны из стекла. Спальня – особенное место: окна не только в стенах, но и на потолке, поэтому, засыпая, мы с Евой любуемся на звёзды или наблюдаем, как врезаются в наш потолок дождевые капли и солнечные лучи. Ева шутит, что мы можем загорать, не выходя из спальни.
У нас есть бассейн, пусть и небольшой, терраса, собственный пляж и полное отсутствие соседей - идеальное место, именно о таком я когда-то мечтал. Теперь моя мечта сбылась, но главное в ней, конечно же, не дом и не лес, не пляж и не уединение, а женская ладонь, всегда зажатая в моей, единственная во всём мире, которую я не хочу выпускать.
Ева улыбается, ей здесь нравится, и это - самое важное для меня условие.
Жизнь на берегу имеет свои особенности: каждый день мы гуляем вдоль прибоя, держась за руки, мне больше не нужно втискиваться в тесные туфли и узкие брюки, душить себя галстуками и бабочками – я живу в футболках и шортах, редко стригусь, но часто бреюсь – так нравится моей Еве. Она надевает просторные платья и сарафаны, иногда шорты и топы с тонкими лямками. Я обожаю её золотой загар и привычку не носить бельё. Мы этим пользуемся. Часто.
Мать Лурдес, Валерия, написала книгу – необыкновенную историю своей «неправильной» большой любви. Покаялась, раскрыла тайны, поделилась мудростью. Она доверила мне свою рукопись и право быть первым, кто прочтёт её откровение. Ну, после мужа Алекса, героя всей истории, разумеется.
Я сказал ей:
- Лера, твоя книга хороша, а фильм может получиться ещё лучше. Но есть одно «но»!
- Какое? – я слышу в её голосе тревогу.
И мне до боли знакомо это чувство тремора в ожидании того, как люди воспримут твоё творение. Что скажут? Поймут ли?
- Ты не всё рассказала! Утаила самое главное, - стараюсь придать своей критике шутливый тон, чтобы сгладить её восприятие.
- Что?
- Секс. С него всё у вас началось, на нём так много всего завязано, но ты так и не рассказала, каков он в постели.
- Я сказала: он Бог!
- Вот именно, ты просто дала ему оценку. Но для нас, читателей, она не имеет веса. Ты должна убедить, показать, предъявить факты. Писатель, как и режиссёр, рассказывает сценами и образами.
- Да ну тебя! Издеваешься!