Всем парням, которых я любила

Около трех часов утра я выбрасываю все его записки. Удаляю фотографию Питера из телефона; удаляю его номер. Я считаю, что, если просто удалю его, получится, будто всего этого никогда и не было, и моему сердцу не будет так больно.

Глава 67

РОЖДЕСТВЕНСКОЕ УТРО. Китти будит всех, пока еще темно, что является ее традицией, а папа как обычно делает вафли. Мы едим вафли только на Рождество, поскольку все согласились, что для одного занятия слишком уж много хлопот: доставать железную вафельницу, чистить ее и убирать обратно на верхнюю полку шкафа, где мы ее храним. И к тому же это придает вафлям особенную значимость.

Мы по очереди разворачиваем подарки, чтобы продлить весь процесс. Я дарю Марго шарф и альбом, который ей безумно нравится. Она тщательно рассматривает каждую страницу, восхищаясь моей работой; отмечает выбор шрифтов и бумажные вырезки. Прижимая альбом к груди, она произносит:

– Это идеальный подарок, – и я чувствую, как все напряжение и ссоры между нами испаряются в небытие. Подарок Марго для меня – бледно-розовый кашемировый свитер из Шотландии. Я примеряю его поверх ночной рубашки; он такой мягкий и роскошный.

Подарок Китти от Марго – художественный набор из масляной пастели, акварельных красок и специальных маркеров. Китти визжит как поросенок. В ответ она дарит ей носки с обезьянками. Я дарю Китти новую корзинку для велосипеда и муравьиную ферму, которую она просила несколько месяцев назад, а Китти вручает мне книгу по вязанию.

– Так что ты сможешь вязать лучше, – говорит она.

Мы все трое внесли свою долю в подарок для папы – плотный скандинавский свитер, в котором он выглядит как рыбак. Он ему немного великоват, но папа настаивает, что ему свитер так даже больше нравится. Папа дарит Марго новый навороченный ридер, Китти – велосипедный шлем с ее именем на нем – Кэтрин, не Китти, а мне подарочный сертификат в «Линден&Уайт».

– Я хотел купить тебе то ожерелье с медальоном, на которое ты всегда смотришь, но его не было, – произносит папа. – Но уверен, ты найдешь себе там что-нибудь еще, что тебе так же сильно понравится. – Я вскакиваю на ноги и обнимаю его. И чувствую, что готова расплакаться.

Санта, он же папа, приносит глупые подарки, такие, как мешки угля, водные пистолеты с исчезающими чернилами внутри, а также практичные, как, например, спортивные носки, чернила для принтера и мой любимый вид ручек. Полагаю, Санта тоже отоваривается в «Костко».

Когда мы заканчиваем открывать подарки, я вижу, что Китти разочарована тем, что нет щенка, но она не говорит ни слова. Я обнимаю ее и шепчу:

– Есть еще твой день рождения в следующем месяце, – и она кивает.

Папа идет проверить, нагрелась ли вафельница, и тут раздается звонок в дверь.

– Китти, не могла бы ты проверить? – кричит он из кухни.

Китти идет к двери, и, спустя несколько секунд, раздается ее пронзительный крик. Мы с Марго вскакиваем и бежим к двери, и прямо там, на коврике, стоит корзина со щенком кремового цвета и ленточкой на шее. Мы все начинаем прыгать и кричать.

Китти сгребает щенка в руки и бежит с ним в гостиную, где стоит папа, улыбаясь.

– Папочка, папочка, папочка! – визжит она. – Спасибо, спасибо, спасибо!

По словам папы, он взял щенка из приюта для животных две ночи назад, и наша соседка мисс Ротшильд прятала его в своем доме. Кстати, он мальчик – мы поняли это очень быстро, после того как он описал пол на всей кухне. Но порода – помесь пшеничного терьера, на что Китти заявляет, она гораздо лучше, чем акита или немецкая овчарка.

– Я всегда хотела собаку с челкой, – говорю я, прижимая его к щеке.

– Как мы назовем его? – спрашивает Марго. Мы все глядим на Китти, которая в задумчивости пожевывает нижнюю губу.