Тимара встала. В голосе матери, помимо обычного раздражения, звучало что-то еще. Нотка страха или угрозы, от которой девушку пробрал озноб.
– Подожди немного, – сказал Татс и начал отцепляться от ветки.
– Тимара!
– Мне надо идти! – воскликнула девушка и, сделав два быстрых шага, оказалась рядом с Татсом.
Тимара услышала, как у парня перехватило дыхание, когда она, положив руки ему на плечи, легко перескочила через него, опустилась на все еще раскачивавшуюся ветку и добежала по ней до ствола. Девушке вспомнились слова, некогда сказанные отцом: «Ты создана для жизни в кронах, Тимара. И не стыдись этого!» И впервые она ощутила странную гордость. Татс потрясен ее ловкостью. Его плечи были теплыми, когда она коснулась их.
– Я увижу тебя завтра? – крикнул он ей вслед.
– Наверное! – отозвалась она. – Когда я закончу с делами.
Тимара быстро спустилась по стволу, не воспользовавшись страховочным канатом и зарубками для ног, – она просто вонзала в кору когти. Добравшись до двух горизонтальных ветвей, на которых висел ее дом, она скользнула вдоль них и нырнула вниз, в окно своей спальной каморки, упав прямо на толстый матрас, набитый листьями, – он занимал весь пол помещения. Миг спустя девушка уже была в общей комнате.
– Я дома, – объявила она, переводя дыхание.
Мать сидела посреди комнаты, скрестив ноги.
– Чего ты добивалась? – сердито спросила она. – Хотела мне отомстить? Притом что твой отец, считай, запретил мне рассказывать о предложении! Ты хочешь опозорить всю семью? Что о нас люди подумают? Что они подумают обо мне? Ты будешь рада, если нас совсем выживут из Трехога?
В кроне возле Вершин растет цветок под названием стрелоцвет. Он красив и ароматен, но стоит чуть прикоснуться к стеблю, и он выбрасывает крошечные шипы, больно ранящие дерзкую руку.
Вопросы матери жалили Тимару, словно тысяча таких шипов, каждый из них вонзался в душу, высасывая все силы. Когда мать, выдохнувшись, умолкла, грудь ее тяжело вздымалась, а щеки порозовели.
– Я не сделала ничего плохого! Ничего такого, что может опозорить меня или нашу семью!
От потрясения Тимара с трудом подбирала слова. Но такой ответ лишь еще больше разозлил мать. Ее глаза выкатились, словно готовые вот-вот вывалиться из орбит.
– Что?! Ты смеешь лгать мне? Бесстыдница! Бесстыдница! Я видела тебя, Тимара! Все видели, как ты сидела там, на виду, любезничая с этим парнем. А ведь ты знаешь, что это не для тебя! Как ты могла позволить ему позвать тебя на свидание! Как ты могла остаться с ним наедине!
Тимара отчаянно пыталась понять, что так взбесило мать.
– Татс? Ты имеешь в виду Татса? Он иногда помогает папе на рынке. Ты же его видела, ты его знаешь!
– Вот уж точно, знаю! С татуировкой на всю морду, как у преступника, и все знают, что он сын воровки и убийцы! Плохо уже то, что такая, как ты, позволила мужчине пригласить тебя на свидание. Но ты еще выбрала подонка из подонков!
– Мама! Я… Он всего лишь мальчишка, который иногда помогает отцу на стволовом рынке! Он мне просто друг, вот и все. Я знаю, что никогда не смогу… что никто не станет за мной ухаживать. Да и кто захочет? Ты ведешь себя нечестно и глупо. Взгляни на меня. Ты действительно думаешь, что Татс позвал меня на свидание?