Драконья гавань

Выбор

Казалось странным снова двигаться вверх по реке, как если бы ничего не случилось. Тимара стояла на палубе «Смоляного», позабыв об инструментах в руках, и смотрела на густо заросшие лесом берега, медленно проплывающие мимо. Когда она сама сидела на веслах, ей не удавалось толком взглянуть на берег и заметить, как с течением дня меняется пейзаж. Она скучала по своей лодке, но в то же время едва ли не радовалась ее пропаже. Иначе ей пришлось бы грести в паре с кем-нибудь другим, не с Рапскалем, а об этом больно было даже думать.

У отряда осталось всего пять лодок, считая лодку Карсона, и только в трех из них уцелело все снаряжение. К облегчению Тимары, на «Смоляном» нашлись запасные весла. Но все равно хранителям теперь приходилось грести посменно. А не в свой черед они оставались на борту баркаса и исполняли приказы капитана.

Теперь у них недоставало всего: ножей, луков и стрел, острог и рыболовных снастей, не говоря уже об одеялах, запасной одежде и некоторых личных вещах, какие каждый хранитель захватил с собой из дому. Грефт то и дело поздравлял себя с тем, как хорошо закрепил снаряжение. Тимаре даже хотелось его стукнуть. Лишь по чистой случайности его лодка пристала к тому же затору, куда выбросило удачнинского секретаря. Иначе Грефт оказался бы таким же неимущим, как и остальные. Но теперь он охотился вместе с Карсоном. Две их лодки отбывали на заре, Дэвви помогал Карсону, а Нортель составлял компанию Грефту. Тимару это скорее радовало; после того случая на дереве Нортель явился к ней с синяками на лице, пробормотал извинения за то, что «обращался с ней как с товаром», и ушел. Девушка не знала, собственные ли это его слова или Татса и не надеялся ли Татс чего-то добиться, принудив Нортеля извиниться.

Вот и еще одна больная тема. Тимара не хотела думать о гибели Рапскаля и зря тратить время, размышляя о нелепых замыслах Грефта касательно их будущей жизни.

– Так ты никогда не закончишь.

Голос Татса вырвал ее из задумчивости. Тимара оценила жалкие плоды своих усилий по превращению какой-то доски в весло. Она мало что знала о работе по дереву, но даже сама видела, что ее поделка никуда не годится.

– Все равно это всего лишь способ занять время, – пожаловалась она. – Если мне и удастся сделать что-то пригодное для гребли, река разъест дерево за считаные дни. Даже настоящие весла уже начали размякать и обтрепываться по краям, а их специально обработали против едкой воды.

– Пусть так, – признал Татс. – Но когда придут в негодность те, которыми мы гребем сейчас, останутся только наши поделки. Так что стоит запастись хотя бы ими.

Его попытка выглядела немногим лучше, только продвинулась чуть дальше.

– Любое весло будет лучше, чем никакого, – утешил себя Татс, глядя на свою работу. – Ты не подержишь эту штуку, пока я пробую пройтись скобелем?

– Конечно.

Тимара охотно отложила инструменты. Ее руки устали и ныли. Она придержала наполовину готовое весло, а Татс взялся за скобель. Он обращался с инструментом неловко, но все-таки сумел снять с рукояти весла короткую стружку, прежде чем лезвие наткнулось на сучок.

– Мне жаль, что в тот день все так вышло, – извинился Татс вполголоса.

Со времени того случая они еще не говорили о нем. Татс ни разу не пытался обнять Тимару или поцеловать – вероятно, подозревал, какой прием встретит. Его лицу досталось меньше, чем физиономии Нортеля, только под глазом до сих пор переливался синяк.

– Знаю, – коротко ответила Тимара.

– Я сказал Нортелю, что ему следует извиниться перед тобой.

– Это я тоже поняла. Видимо, это значит, что ты победил.

– Конечно! – вскинулся Татс, похоже слегка оскорбленный ее сомнением.

И шагнул прямо в расставленный ею капкан.